Алмазная Грань
Шрифт:
«Это все? Они просто забьют друг дуга? Да они на бойцов мало похожи, может, все ограничится малой кровью?» — подумала я. Те, кто пришли с нами, заняли места подле нас, на соседних диванах. Свет погас, оставив освещенным лишь ринг.
— Рефери взял выходной, — известил Лукас. — Я сегодня его заменю. Только не вставая с места. Бой!
Константин пропустил удар. Упал, не сообразив, что произошло. Кто-то, заливаясь от смеха, начал вести счет. Смеялись с Дмитрия, который нелепо махал руками и бил себя в грудь, словно бабуин в брачный период. Но вот Константин вскочил на ноги и пошел в атаку, с разбегу
— Раунд! — известил Лукас.
Но его никто не послушался. Бой двух подвыпивших мужчин возобновился. На сей раз уже никто не шутил. Я услышала треск, и Константин завизжал, зажимая рукой перебитый нос. Кровь заливала его светлую рубашку, в свете софитов она казалось черно-алой.
Но никто не собирался восстанавливать силы. Двое противников вошли в раж и метелили друг друга, уже не разбирая ударов. Дмитрий же, изловчившись, попытался укусить противника за ухо.
— Достаточно, или еще поразвлекаемся? — спросил Лукас у партнеров.
— Да выпускай санитаров. Они сейчас вырубят друг друга и не испытают всего кайфа, — заявил самый старший из мужчин.
И тогда Лукас сделал быстрый знак охране. Миг, и что-то произошло. Раздался скрежет, шум, скрип. Я наблюдала, как вдоль ринга вырастают стены из арматурной решётки. Тянутся вверх, ограждая сцепившихся противников, так и не заметивших, что же вокруг происходит. Когда скрежет прекратился, и стена поднялась практически к потолку, Дмитрий заметил неожиданную клетку.
— Лукас, что за дела?
Константин отвесил ему хук в челюсть, повалив на пол. Он настолько ополоумел от жажды крови, что ничего не замечал.
— Толкну речь, так и быть, — Лукас поднялся с места, дав знак охране. — Притча. Однажды, давным-давно, жили семеро братьев. Жили — не тужили. И пусть не состояли в кровном родстве, но никто обижен не был. Все заняты делом, в достатке и здравии живут. Но вот восстали два брата против старшего. Восстали подло, по-тихому, позарились на его богатства и власть, и давай вершить дела темные, пока он не видит. Так бы ниточке и виться, но поймал как-то старший брат птицу темную. Редкой красоты и ума. И вот поведала ему пернатая птичка о проделках братьев, ничего не скрыла. Закручинился старший брат. Он бы им возместил всего, чего не хватает, да подло поступили братцы, не пришли к нему и не попросили. Обмануть решили. Что же делать то? Простить? Если б сами повинились, так бы и сделал. Собрал старший брат совет в высоком тереме, да посовещались они и решили — убить предателей надобно…
Ласковая речь Лукаса звенела во внезапной тишине, шум в моих ушах придавал ей поистине зловещую интонацию. Сердце билось, словно в клетке. Я не хотела видеть смерть. Черт с ним, даже смерть тех, кто как никогда этого заслуживал. Но, что странно, своей вины я не ощущала. Возможно, потому, что среди всех присутствующих здесь был лишь один человек. Девушка в умопомрачительно дорогом платье, приглашенная на резню под патронатом Сатаны.
Что дальше? Их заставят забить друг друга до смерти, словно в древнем Колизее? Выпустят против
— Виски всем нам, — велел Лукас. — И шампанского для дамы. Или что покрепче, Виктория?
Его ладонь сжала мое бедро. Без сексуального подтекста. Это не было даже демонстрацией власти. Лукас чувствовал мое стояние по пульсации крови в венах и напряжению мышц.
— Шампанское, спасибо, — я сумела сказать это без запинки.
Ожидание висело в воздухе. Звенело оборванной струной. Таяло в сгустившемся предвкушении присутствующих мужчин, от полных ужаса и недоумения реплик двух приговоренных в округлой клетке около ринга.
— Михаил, мать твою, что за херня?
— Лукас, б**дь, что происходит?
Никто не считал нужным ответить на их вопросы. Я наблюдала, как понимание исказило смазливое лицо Дмитрия отвратительной гримасой ужаса. Константин все еще надеялся, что происходящее — жестокая шутка. Пытался сохранить лицо, но вся его поза была жалкой. Оба понимали: Лукас не шутит.
Их вопросы перешли в мольбы. Когда принесли напитки, я едва сдержалась, чтобы не осушить бокал залпом. Пригубила и постаралась принять расслабленную позу.
Мне хотелось закрыть глаза. Хотелось, чтобы шум в ушах перекрыл децибелы криков будущих покойников. Чтобы я утратила способность чувствовать на будущие минуты. Увы, я знала, что мне этого не простят. Лукас вел меня к вратам своей реальности по узкому каменному перешейку над реками кипящей лавы. Один неверный шаг — свергнет в пропасть. И возможно, я разделю участь тех, кто сейчас буквально рыдал на ринге. А ведь они, по сути, в моем понимании были неприкасаемые.
Лай собак. Утробное рычание голодного зверя. Дежавю? Или я окончательно сошла с ума? Подалась вперёд, вглядываясь в полутёмный угол зала за рингом. Движение, суета… несколько пар светящихся угольков. Глаза питбультерьеров.
Темные тени собачьих тел с играющими под черной шерстью мускулами проступили из темноты. Высунутые в ожидании добычи языки, с которых капала слюна, учащенное, как и стук моего сердца, дыхание. Глухой рык. Собаки-убийцы рвали привязи, лишь по чистой случайности не бросались на удерживающих поводки охранников.
Дмитрий и Константин не сразу заметили совершенное оружие, от клыков которого им предстояло принять смерть. Но когда охрана с четырьмя устрашающими псинами окружила периметр зарешеченного ринга, тишина сгустилась.
Стук сердца. Рычание тварей. Скрип кожи ладоней о стекло бокала — предвкушение зрителей. И я, практически тепличное растение на празднике чужой крови. Зажатое в тисках чужой жажды развлечений и не осознавшее, что именно в этот момент из нежного стебля прорастают стальные шипы будущей брони.
Отсеки решетки напротив стражей с американскими питбулями пришли в движение. Ровно настолько, чтобы впустить внутрь четверолапых убийц, и не дать сбежать их будущим жертвам. Я сжала кулаки, борясь с искушением поджать ноги, когда охранники, словно по команде, одновременно разомкнули карабины на ошейниках уже протиснувшихся в лазы псин — мне казалось, эти убийцы могут с легкостью накинуться и на нас. Но дрессировка взяла свое, плюс узники ринга уже успели нанести друг другу кровавые увечья. Это окончательно сорвало планку у взбесившихся собак.