Алмазная история (пер. Н.Селиванова)
Шрифт:
– Добрый вечер, месье Фавье!
Молодой Фавье, а точнее Фавье не первой молодости, вздрогнул, широко раскрыл глаза, глянул на нас и тут же снова закрыл. Даже крепко зажмурился. Потом осторожненько приоткрыл один глаз, и на его лице отразился такой ужас, какого наверняка не испытывал ни один мужчина при виде молодых женщин, если они, конечно, не держали в руках какого-либо орудия убийства.
– О святой Петр! – простонал Пьер Фавье. – Что же это такое? Да и выпил ведь всего ничего… Надо же, первый раз в жизни!
Он закрыл приоткрывшийся глаз и приоткрыл второй. Затем повторил операцию, поочередно открывая то правый, то левый глаз, но смотрел почему-то только одним.
– Вот эта настоящая! – пробормотал он. – А та привиделась…
И он махнул в мою сторону рукой, видимо, желая прогнать призрак. Итак, Пьер Фавье решил, что первый раз в жизни напился допьяна и теперь у него двоится в глазах. Разумеется, мы могли легко вывести его из заблуждения, но не торопились. Прихватив по стулу, мы подсели к нему с двух сторон.
– Мы из замка, месье Фавье, – объявила Кристина. – Ведь вы нас знаете, не так ли?
Пьер Фавье не ответил. Изо всех сил напрягая зрение, он сначала уставился на слегка покосившийся забор, потом перевел взгляд на могучий каштан, затем вытаращился на бутыль и стакан на столе. И только после того, как все рассмотренное предстало перед ним в единственном числе, он осмелился взглянуть на то, что двоилось. На одну бабу в двух лицах.
– Ваши милости, – пробормотал он, с ужасом переводя взгляд с Кристины на меня и обратно. – Ваша милость…
Тут нервы бедняги не выдержали и, позабыв о правилах приличия, желая убедиться, что глаза его не обманывают, он попытался одновременно ткнуть в нас обеих, но пошатнулся, чуть не слетел со стула и, желая сохранить равновесие, ухватился одной рукой за мою коленку, а другой – за Крысъкину. Собственная бестактность его совсем доконала, и он жалобно возопил:
– Ваши милости, вы одна или две? Трезвый я или как свинья пьяный?
– Вы трезвый, а нас действительно две. Вы никогда не напиваетесь допьяна, на что и попался тот американский придурок.
– Просто мы очень похожи, – пояснила Кристина, желая приободрить Пьера Фавье, который все ещё не мог обрести душевное равновесие. – Понимаете? Мы близнецы. Не переживайте из-за этого, а лучше расскажите все, что узнали от американца.
Облегчение, испытанное беднягой, оправдавшим свою славу никогда не пьянеющего, было столь велико, что на радостях он позабыл о прежнем решении соблюдать сдержанность. Как сорвавшийся с тормозов локомотив мчится под уклон, не в силах остановиться, так и Пьер Фавье принялся безостановочно выбалтывать нам все услышанное от американца.
Оказывается, этот американский задавака уже на пятой бутылке раскололся, а туда же, собрался споить его, Пьера Фавье, известного на всю округу тем, что, сколько бы ни выпил, никогда пьяным не бывал! Ну и все ему выболтал. Оказывается, прадед этого американца в Америку прибыл из Франции ещё задолго до первой мировой. Был он ювелиром и в Америке тоже занялся ювелирством, оставил своим потомкам хорошую ювелирную фирму. И все никак не мог пережить одной вещи, все никак не мог позабыть о том, что здесь, во Франции, оставил сокровище неимоверной ценности, из рук, можно сказать, упустил, какую-то баснословной стоимости драгоценность, потому как должен был в спешке бежать из Франции, обвиненный в убийстве человека. Об этом он рассказывал своему сыну, значит, отцу того самого американца. Драгоценность эту оставил скорее всего у своей невесты, больше негде было, потому как
Дойдя до этого места, Пьер Фавье вдруг неожиданно смолк. Похоже, шок прошел и он удивился, с чего вдруг так разболтался перед незнакомками. Задарма. И опять отбросив добрые манеры (настолько поразила его собственная болтливость), машинально налил себе стаканчик и залпом его опорожнил, позабыв предложить дамам. Дамы, однако, не обиделись, напротив, казались вполне довольными. Во всяком случае, они, видимо, получили, что хотели, потому как быстренько распрощались и отправились в обратный путь.
– Если бы этот паршивец рассказал все прабабке, возможно, проклятый алмаз уже давно лежал бы в сейфе, – рассуждала по дороге Кристина. – Прабабушка наверняка знала больше, чем записала, так что могла и догадаться, где именно следует его искать.
Я возразила:
– Ничего он бы ей не сказал, ни в чем не признался! Прабабушка была одна, нам же признался лишь потому, что нас двое. Обалдел малость, вот и разболтался. И сразу же заткнулся, как только пришел в себя. Твердый орешек!
– Должно быть, этот самый Хьюстон здорово его напугал.
Ожидая нашего возвращения, Гастон весь извелся от любопытства, хотя и пытался его скрыть под маской обычной сдержанности. Однако столик на террасе уже украшала непочатая бутылка полюбившегося нам вина и два бокала. Разумеется, мы велели немедленно принести третий, что было охотно и быстро исполнено.
И за стол с нами камердинер сел почти без сопротивления. Многолетняя дрессировка капитулировала перед желанием услышать новенькое об исторической фамильной загадке.
Мы не стали темнить и тянуть. Кристина без колебаний выдала новые сведения верному слуге графов де Нуармон:
– Молодой Фавье рассказал все, что слышал от американца. Наконец стало ясно, в чем дело. Он и в самом деле пытался отыскать затерявшуюся драгоценность. Прадед этого американского паршивца считал, что имеет на неё право. Убегая от правосудия в Америку, он оставил её где-то здесь, во Франции, хоть и не знал точно, где именно…
– Но мы должны вас разочаровать, Гастон, – со вздохом призналась я. – За что и приносим свои извинения. Видите ли, вначале мы искали здесь вовсе не драгоценный предмет, а старинные рецепты по лечению травами, которые были записаны в разных книгах здешней библиотеки. Не по собственному желанию искали…