Алмазная труба
Шрифт:
–– Ну, а его лично? Ваш муж хорошо зарабатывал? – не удержавшись, поинтересовался Марьин.
–– По меркам прежнего времени – неплохо. Были премии… Но сейчас всё изменилось, всё перевернулось с ног на голову… Да что об этом говорить, вы и сами понимаете, – ответила Киселёва с лёгкой обидой.
Версию о похищении, на которую намекнул Максим, Ольга Петровна встретила с недоумением: какой интерес они могут представлять для похитителей? И потом, почему тогда похитили не её? Почему Алексея? С ним справиться не так–то просто, а она – куда более лёгкая добыча для такого сорта людей. Да и звонков с требованием о выкупе не было.
–– Пожалуй, вы
–– Около десяти дней назад. В позапрошлую субботу я поехала в Москву на нашей машине. Думала вернуться в воскресенье утром, но, как назло, машина сломалась, и пришлось ждать понедельника, чтобы отдать её в ремонт. На дачу я поехала автобусом и добралась только вечером. Было что–то около семи часов. Я вошла в дом и стала звать мужа, но его нигде не было.
–– Дом был заперт, когда вы приехали? – спросил Максим.
–– Нет, дверь была прикрыта, но не заперта. Калитка тоже не была закрыта. Я подумала, что он пошёл куда–нибудь прогуляться, и поначалу не волновалась, но когда стало темнеть, то… В общем, я обошла всех соседей, но никто не видел Алексея с воскресенья. Это тоже не было чем–то необычным, так как он часто сутками не выходил из своей мастерской в мансарде, когда был прилив вдохновения…
–– Извините, что перебиваю вас, Ольга Петровна, но чем так увлекался ваш муж?
–– Он неплохой скульптор. А ещё он занимается резьбой по камню, рисует. В общем, я поддерживаю его творческие занятия, тем более что они ему по душе и для нашего бюджета хорошее подспорье, – ответила Киселёва.
–– Он продаёт свои работы?
–– Редко, но случается. В основном через знакомых, иногда ходит на Арбат.
–– Понятно… Итак, вы в этот день не нашли своего мужа, – скорее констатировал, чем спросил Максим и на минуту задумался. – Скажите, Ольга Петровна, а вы не находили в доме какой–нибудь записки?
–– Нет, ничего такого не было.
–– А вещи не исчезли? Может, что–нибудь ценное?
–– Да нет же, всё было не тронуто. У меня создалось такое впечатление, что Лёша вышел куда–то ненадолго. А в доме всё было как обычно. Небольшой творческий беспорядок наверху, а в остальном – ничего подозрительного.
–– Вы в этом уверены?
–– Конечно. Я даже проверила коллекцию Алексея, но это было позже, когда приехали из милиции.
–– А что за коллекция, Ольга Петровна? – заинтересовался Максим.
–– Коллекция минералов, – ответила Киселева. – Алексей Васильевич собирал её всю сознательную жизнь. У него – одна из лучших геммологических коллекций в стране. Но на даче хранятся менее ценные экспонаты.
–– А что, есть и очень ценные?
–– Да, конечно, но они находятся в сейфе, в квартире.
–– Квартира под охраной?
–– Да.
–– И ничего не пропало? – снова с сомнением спросил Максим.
–– Нет, не пропало.
Что же получалось в итоге разговора? Исчезнувший Киселёв не был серьёзно болен, не представлял большого интереса для вымогателей, у него не имелось врагов, отношения с коллегами по работе, соседями и знакомыми поддерживал ровные и доброжелательные. Не был он ловеласом, сбежавшим от жены к гипотетической любовнице (да и в его возрасте подобные глупости люди совершают крайне редко).
Тогда в чём причина его исчезновения? Несчастный случай? Или всё же чей–то злой умысел? А может, он и не исчезал вовсе в том смысле, какой обычно подразумевается в подобных
Марьин перебрал, казалось бы, все возможные версии, но ни одна из них не представлялась ему достаточно убедительной. Впрочем, это было естественно, так как слишком мало и поверхностно он знал об обстоятельствах дела. Но он уже интуитивно чувствовал, что придётся немало потрудиться, чтобы разобраться во всём и выбрать верное направление поисков пропавшего геолога.
3.
Николай Шишков понуро побрёл вдоль вставшего в забое транспортёра к треноге с мощной переносной лампой. "Опять послал меня, – сетовал он на "бугра» – бригадира. – Как что, так Микола!"
Подтянул провод и, смотав его в бухту на локоть, Шишков взял треногу и уже двинулся назад, как вдруг ему показалось, что что–то сверкнуло среди породы, лежащей на транспортерной ленте. По телу пробежала нервная дрожь, словно его ударило током, а лоб покрылся испариной от предчувствия удачи. Повинуясь обуревавшему искушению, он стал лихорадочно искать взглядом источник искры, наклонив лампу к самому транспортеру. Он забыл обо всём и слышал лишь только бешеный стук сердца, когда на ленте прямо перед ним снова блеснул огонёк. Боясь потерять его, Николай застыл на месте, не сводя взгляда с блёстки, и протянул руку. Пальцы нащупали небольшой, с голубиное яйцо камень, но, даже ещё не разглядев его, Шишков не сомневался, что в руке целое богатство. Он быстро сунул камень в карман и воровато оглянулся в сторону товарищей.
–– Микола, ну где ты там? – раздался недовольный голос бригадира.
–– Иду, иду! – поспешно ответил проходчик и стал разматывать провод, аккуратно укладывая его вдоль транспортера.
Когда он присоединился к товарищам, "бугор" подозрительно взглянул на него и спросил:
–– Что ты там копался?
Внутри у Николая всё похолодело от страха, но он быстро собрался и ответил очень спокойно и безразличным тоном:
–– Да провод запутался, зараза.
Сдав смену другой бригаде, все четверо поднялись на подъёмнике наверх и сразу прошли в "чистилище". Так шахтеры называли специальное помещение, миновать которое было невозможно. Здесь их ждал начальник шахты "Д", принявший доклад бригадира и сделавший отметки в журнале. Затем они прошли в раздевалку и полностью разделись, оставив спецовки в номерных стальных ящиках. Сигареты, зажигалки и прочие посторонние вещи вынули и положили на верхние полки. Этого требовали правила, так как грязная одежда забиралась в прачечную, а на её место вешалась чистая смена. Правда, никто из шахтеров не знал, что перед этим спецодежда и обувь тщательно обыскивались, так же как и их личные вещи, оставленные в шкафах. Тем не менее, Шишков избежал неприятностей, предусмотрительно сунув камень в рот, когда они ещё только шли к подъемнику.
В душевой бригада долго смывала с себя пыль и грязь. Проходчики фырчали от удовольствия и перебрасывались нехитрыми шутками. Только Николай мылся молча, озабоченный проблемой сокрытия похищенного камня. Он взял его, не задумываясь о возможных последствиях, подчиняясь лишь инстинкту, а теперь толком не знал, что с алмазом (а он был уверен, что камень – алмаз) делать дальше. Но всё же сомнения и тревога не могли отравить эйфорическое чувство обладания таким сокровищем. Даже не зная истинной ценности находки, Николай был почти уверен, что камень потянет на десятки тысяч долларов.