Алмазное сердце
Шрифт:
— Что-то я пока толпы соискательниц вокруг тебя не заметила.
— Вот именно, что пока. Сейчас Яра подружкам расскажет, те — своим подружкам. Веселые будут танцы.
— Ничего, потерпишь. Зато обо мне не будут думать неизвестно что.
— Как раз теперь и будут…
— Что?!
— Ничего. Пошли, вон он, можжевельник. Только склон крутой. Ты лучше здесь постой, а я быстро…
Сбежать решил!
— Ну уж нет! — Я решительно цапнула волка за рубаху. — Договаривай!
Оборотень стиснул губы, демонстрируя, что будет молчать и под пытками, но тут же махнул рукой:
— Ладно. Только без обид. И вообще, я не то имел в виду. Это у людей бы думали, а у нас никому
— До чего дела нет?
— До того, кто с кем что.
Как ни странно, но я подобную формулировку поняла и покраснела.
— А что им еще думать? — мягко, словно ребенку, пояснил Джед. — Пришел в поселок с какой-то девушкой. Живем в одном доме. У наших так бывает. Это… Нормально это, понимаешь? Нормально, если двое сами так решили. У людей осудят, у нас и слова не скажут. Ула вон тоже с дедом жила без храмового благословения. Сама к нему пришла, сама от него и ушла, когда с духами говорить начала. И что с того? Волки ее уважают. И отца моего — тоже. У нас он мог вожаком стать. А у вас был бы бастардом, рожи бы за спиной кривили. Потому что у вас условностей куча: законы, правила. А у нас все по-простому.
— Как у зверей, — нашла я нужное сравнение. — Волки вы и есть!
— Нет, дэйни Лисанна, — ощерился оборотень. — Мы волки, но мы не звери. Да, мы живем по своим законам, но они, поверь мне, во многом лучше тех, что заведены у людей. У нас нет вашей лживой морали, но есть честь и совесть, о которых вам, людям, лишь бы поговорить. Ни один метаморф не останется без поддержки стаи в трудный момент. Наши старики не просят милостыню на улицах. У нас не бросают на произвол судьбы осиротевших волчат. Не отказывают в помощи больным. И… И не выдают дочерей замуж без их согласия!
Назад возвращались молча.
Ула встретила на пороге, приняла из рук внука душистую охапку.
— Идите, к очагу садитесь.
Над огнем, наполняя дом дурманящим запахом, булькало в котелке темно-зеленое варево.
Присев на цветастое одеяло, я кивнула в сторону сваленных у двери веток.
— А можжевельник зачем?
— Сгодится на что-нибудь, — пожала плечами шаманка.
— Но…
— Отдохнуть мне нужно было, — пресекла она очередной мой вопрос. — А вам — прогуляться.
Хорошо прогулялись, ничего не скажешь.
Джед
Известие о том, что виновник наших проблем — ищейка Вестранов Людвиг Менно, совершенно выбило меня из колеи. С этим дэем я встречался во время службы, к счастью, мельком, затем вскользь был повторно представлен ему лет пять назад, когда еще бывал при дворе. Не знаю, запомнил ли он меня, надеюсь, что все же нет, но моя память хранила и облик королевского мага, и безупречные манеры, а пуще прочего — рассказы о «подвигах» дэя Людвига, никак ни с этим обликом, ни с манерами не вязавшихся. Но в том, что эти рассказы не досужий вымысел, я не сомневался ни тогда, ни сейчас. Пропадали люди и волки, иногда целыми семьями, горели родовые замки, исчезали старинные архивы… Нет, в наш просвещенный век, в нашей благословенной стране, с нашей доброй королевой и быть не могло каких-либо гонений, травли, казней без приговора суда… Но люди пропадали, а замки горели. Слава Создателю, не настолько часто, чтобы вызвать роптание верноподданных, но и не так редко, чтобы те утратили страх перед венценосным семейством, в настоящий момент состоявшим из несовершеннолетнего короля Дарена, в народе по-прежнему именуемого принцем, королевы-регента и ее младшего брата герцога Вестранского. Приезд последнего в Лазоревую Бухту, как я теперь понимал, не случайно предшествовал
Ушлая красотка замахнулась так высоко, точнее, обнаглела настолько, чтобы шантажировать самого Вестрана? Или — даже подумать страшно — его сестру? Оставалась, конечно, надежда, что на крючок попался сам Менно, это бы все упрощало… в определенной мере упрощало бы… Но, учитывая образ жизни сего достойного дэя, надежда эта вряд ли имела шансы оправдаться. И выходило, что вляпался я по самое… По самое-самое.
Полностью захваченный безрадостными мыслями, я безропотно стерпел устроенную Саной сцену с криками и легким рукоприкладством — заслужил, чего уж тут. Без особого интереса выслушал вернувшуюся с горы Паруни нэну, сообщившую о том, что ей удалось связаться с унери кама во внешнем мире, и те пообещали передать весточку отцу и разыскать Унго. Не стал спорить, когда Ула отослала нас с лекаркой за можжевельником… Лишь встретив Яру, слегка вспылил из-за совершенно неуместного в сложившихся обстоятельствах приглашения на танцы, от которого дэйни Лисанна, будь на то ее воля, могла бы избавить меня лишь парой слов. Как следствие, наговорил целительнице лишнего, из-за чего она до сих пор на меня дулась. Но девичьи обиды меня сейчас тоже не занимали.
Устроившись в углу у низкого столика, я снова разложил перед собой злополучные бумаги. И снова не нашел в них ничего, что могло бы угрожать благоденствию правящего семейства. Патент был по виду подлинным, письма невинны, блокнот пуст.
«А что, если это совсем не те документы, которые ищет Менно?» — промелькнуло в разгоряченном непривычно долгими размышлениями мозгу. Что, если те остались где-нибудь в Алвердо, или на вилле баронессы Солсети, или в столичной квартире Виктории?
— Так все из-за этих бумаг? — тихо подошла Лисанна.
— Да, — ответил я, хоть миг назад и усомнился в этом.
— Можно взглянуть?
Я пожал плечами, и девушка, сочтя это приглашением, опустилась на пол по другую сторону столика. Просмотрела письма, свиток, пролистала блокнот и растерянно захлопала длинными ресницами.
— Но это же ерунда какая-то! — прошептала она жалобно. — За такое не убивают!
— Скажи это Менно.
Сана испуганно вздрогнула, но тут же постаралась взять себя в руки.
— Хорошо. Давай еще раз просмотрим? Вот эти письма…
Любовные письма некоего Н. Т. к дэйни Анне в Драмлин — очевидно, так называлось поместье, где она проживала, — казались мне самыми бесполезными из хранимых в шкатулке бумаг. Будь неведомый Н. Т. хоть трижды женат, шантажировать его этими посланиями не получилось бы.
— И времени прошло уже много. — Целительница, в отличие от меня, обратила внимание на даты. — Почти семнадцать лет. Зачем хранить какие-то старые письма? Может… Может быть, в них скрыт какой-то шифр?
Видимо, читала княжна Дманевская не только любовные романы. Хотя ее предположение заслуживало внимания. За неимением других версий.
— А дворянская грамота, по-твоему, к чему?
— Не знаю, — понурилась девушка. — Ты же у нас юрист.
— С юридической точки зрения это документ, подтверждающий дарование титула. Но его потеря ничего не изменит для хозяина: подобные патенты проходят регистрацию в королевских архивах, в храмовых книгах и в дворянских списках. Кроме того, обычно имеется несколько нотариально заверенных копий.
— Этот отпечаток — это же…
— Королевская длань, — подтвердил я. — Подобных документов очень мало. И владельцы их ценят. А еще — коллекционеры. Знаешь, такие чудаки, собирающие старые книги и свитки и готовые родовой замок заложить за перчатку Георга Третьего или панталоны Вильгельма Криворукого…