Алмазный меч, деревянный меч (Том 1)

Перумов Ник

Зато нашел нечто иное.

Мельин всегда эманировал очень сильно. Возведенный на старых фундаментах Дану (а они, в свою очередь, зиждились на еще более древних основаниях), вобравший в себя горе, радость, страх и отчаяние многих людских множеств, напоенный до краев магией, город, где по ею пору чувствовались еще древние чары самых первых хозяев этой земли, что носили звериные шкуры и не знали огня; город, где ковалась мощь семи Орденов – он не мог не притягивать моего взора.

Ночную тварь я в тот раз, конечно же, не нашел. Наивно было полагать, что она так просто останется дожидаться, пока я до нее доберусь. След

терялся среди мрачных буреломов южнее Хвалинского тракта, под непроницаемой для меня завесой Смертного Ливня. Да, да, отсюда, из накрытого плотной пеленой туч Хвалина я могу видеть, что происходит в отдаленных землях, могу дотянуться даже до Южного Берега. Но вот окрестности самого города (да что там окрестности!) я не вижу, как и то, что творится на площади перед храмом Хладного Пламени! – лежащее совсем рядом так и оставалось сокрытым.

Да, гость из мрака нашелся потом.., под Хребтом Скелетов, когда я уже лишился всякой надежды.

…Волна отчаяния и ярости, хлынувшая с мельинских улиц, сбила меня с ног, захлестнула и поволокла за собой. Я уже не мог сопротивляться.

***

– Первое дело, робяты, это шоб магики вас не заметили. А сейчас, стал быть, всем рассыпаться. Рассыпаться, говорю! Кто из арбалетов бить умеет, вперед. Пращники есть? Ага, вижу. Камни готовьте. Как где взять? – мостовую видишь? Господа магики вблизи своей башни грязи не желают, значить, ну дак мы энтим тоже попользуемся. На открытое место не высовываться – изжарят, ну да это вы, мельинские, лучше меня знать должны. Как двери вышибать? – двери, мил человек, мы вышибать не станем. Если хочешь, можешь в них лбом побиться. Авось поможет. Дорога у нас одна – через окна, через вон ту галерейку стеклянную. У них там, вишь, сперва-то бойницы были, да потом решили – надо окна прорубить. И прорубили. И вокруг, эвон, балкон обвели. Ну так вот нам на тот балкон и нужно. Веревки, крюки – у всех все ладно? Тут ведь вам не легион, центурион не проверит. Оплошаешь – магики тебя на жаркое себе подадут. Ну, готовы, смертнички? Тогда ждем, счас нам сигнулу подать должны…

Это говорил стоявший в укрытии за изломом стены высокий человек с жестким, бездушным лицом. Глаза его были словно черные дырочки. Он один из всей толпы имел хороший меч и приличные доспехи.

А наискосок через площадь, отделенная от тяжело дышащей, потной, несмотря на осеннюю ночь, толпы пустым пространством мостовой, высилась башня. Я не мог в темноте различить герб, понять, какому Ордену она принадлежит. Впрочем, это сейчас было неважно. Люди Мельина сошлись грудь на грудь с магами Радуги.

Тяжелые бронзовые двери, изукрашенные рунами и отпугивающими незримых гадов мордами чудовищ, были, разумеется, плотно заперты. Башня подслеповато щурилась на разные стороны узкими щелями бойниц. Когда-то ее строили с расчетом на осаду. Но потом, за неимением осаждающих (даже в год наибольших своих успехов Дану не дошли до Мельина добрых полсотни миль), за неимением бунтов маги часть бойниц расширили, превратив в нормальные окна, правда, достаточно высоко над землей.

Из темноты свистнул первый камень. Кому-то надоело ждать, тоскливое стояние на самом пороге драки выпило силы до дна, и неведомый пращник рванул ременную петлю. Зазвенело стекло, обрушиваясь вниз хрустальным ручейком осколков.

Странно. Башня Радуги – и не заговорена от столь немудреного

оружия?

За первым камнем полетел второй, третий.., миг спустя на башню обрушился целый ливень. От высоких стекол ничего не осталось, вырванные из мостовых булыжники ломали деревянные каркасы рам, напрочь сносили резные балясинки балкона, с глухим стуком отлетали от стен. Я слышал голоса, резкие злые голоса, бранью и зуботычинами удерживавшие горячих, но неопытных бойцов от самоубийственной атаки.

Впрочем, и стояние было не менее самоубийственным. Радуга не может стерпеть такое!

А затем в просвете какой-то улочки, что примыкала к площади, на мгновение мелькнули два силуэта – высоченный, худой человек в кирасе и с мечом, а рядом с ним – низкорослый широкоплечий крепыш, скорее всего – гном. Эти вели небольшой отряд пращников, пославших в цель странные снаряды, которые я сперва принял за начиненные горючей смесью – в полете за ними волочился дымный след.

Однако это оказалось нечто совсем другое. Пращники забрасывали башню тлеющими пучками трав. Сизый дымок все плотнее и плотнее окутывал строение, и тут я уже совсем растерялся – неужто они надеются, что Радуга попадется на столь примитивную уловку, как дымовая завеса?

Атака была неплохо скоординирована. Одни и те же люди командовали пращниками и теми, кто готовился лезть на стены. Как только башню заволокло дымом, темные улицы, лишь кое-где освещенные закатным заревом, исторгли из себя десятки штурмующих. Дикие вопли сотрясли воздух – казалось, в атаку пошли не цивилизованные жители столичного Мельина, а орда вечно голодных и злых троллей.

Неужели маги Радуги, подумал я, наконец-то чему-то научились и постараются погасить бунт иными средствами, чем реки крови?..

Однако я даже не успел закончить мысль – «кажется, тогда можно будет и сменить мнение», как в башне решили, что игры и баловство кончились. Никто не пытался выйти к толпе, урезонить ее, наконец просто спросить – в чем дело?

На самой вершине башни тускло сверкнул желтоватый огонек. По моему лицу прокатилась волна опаляющего жара, точно из раскаленной железной печи. Вложенная в заклятье мощь говорила о том, что чары плел маг самое меньшее первой ступени. Волшба, наверное, легко расколола бы средних размеров базальтовую скалу.

Над венчающими башню зубцами возникло смутное золотистое движение. В воздухе начали прорисовываться контуры громадного янтарного серпа, не одного – двух, соединенных вместе наподобие кос боевой колесницы. Громадные лезвия со скрежетом повернулись. Иллюзия была полной – я словно наяву видел громадные вал и толстую, плохо смазанную втулку.

В следующий миг двойной серп начал опускаться. Непохоже было, что каменные стены служат ему преградой. Два кривых лезвия свободно, будто призрачные, проходили сквозь кладку.

И они достигли низа как раз в тот миг, когда первые атакующие, пьянея от безнаказанности, забросили на балкон железные крюки и ловко, точно обезьяны в южных лесах, стали карабкаться вверх.

Признаюсь, я зажмурился. На своем веку довелось навидаться всякого, но тут, каюсь, я дрогнул. Сейчас все подступы к башне будут завалены фонтанирующими кровью, надвое перерубленными телами. Жалкие остатки тех, у кого хватило ума не лезть в первые ряды, бросятся наутек, только чтобы потом их бросили в ямы и медленно распяли по приговору Суда Радуги.