Алмазный остров
Шрифт:
Тогда что делать? Как ее искать?
Размножить ее фотографическую карточку и раздать всем городовым? Возможно.
Разослать агентов по гостиницам, отелям и меблирашкам? Дабы прощупали всех приезжих дамочек? Тоже верное дело.
А ежели она снимает квартиру или целый дом? А ежели она сделалась содержанкой какого-нибудь графа, коих в Варшаве как собак нерезаных? Тогда как?
М-да-а, нелегкая стоит задачка. Найти нужного человека в Варшаве не легче, чем отыскать иголку в стоге сена. И все равно надо искать. Служба такая…
Яков Васильевич еще немного подумал, затем подошел к телефонному аппарату.
– Здравствуйте, Константин Дмитриевич. Это Щелкалов.
– Здравствуйте, Яков Васильевич, – ответила трубка.
– Как ваше здоровье? – поинтересовался Щелкалов скорее для приличия, соображая, как бы поаккуратнее начать непростой разговор с начальником сыскного отделения.
– Не жалуюсь, – ответил Сысоев. – А ваше?
– Тоже слава Богу, – ответил Щелкалов и решил тотчас «брать быка за рога»: – Хочу у вас, господин коллежский советник, помощи попросить.
– А что так официально, Яков Васильевич? – поинтересовался начальник Варшавского сыскного отделения.
– Да тут у меня дельце… весьма непростое, – сказал Щелкалов. – Я бы даже сказал, деликатное.
– Выкладывайте, что там у вас?
– Авантюристка одна объявилась. Самого высокого полета. Мошенница экстра-класса. Последнее ее дело – похищение драгоценностей из ювелирного магазина пана Полторацкого на шестьдесят пять тысяч рублей с хвостиком. Находится в розыске по всем губерниям России…
– Интересная дамочка, – отозвался на том конце провода Сысоев. – И как ей удалось одурачить магазин?
– Она представилась баронессой фон Гольстен, привела в магазин фальшивых отца и дочь с нянькой, выбрала понравившиеся ей драгоценности, но потом спохватилась, что деньги остались дома. Оставив в магазине в качестве залога «отца» и «дочь», взяла извозчика и поехала домой за деньгами. Естественно, прихватив с собой драгоценности. И была такова…
– Красиво, – рассмеялся в трубке Константин Дмитриевич.
– Красиво, – согласился Щелкалов.
– И что вы хотите?
– Я бы хотел попросить вас, чтобы ее розысками занялся Владимир Августинович.
– Вы имеете в виду Ренке?
– Именно его. Как вы помните, мы весьма плодотворно поработали с ним над делом по исчезновению прусского атташе фон Зудоффа. Господин Ренке весьма и весьма…
– Это мне известно, что он «весьма», – перебил Щелкалова Сысоев. – А у вас самих что, не осталось больше агентов, знающих свое дело?
– Остались, но масштаб совершенно не тот, – оправдывающимся тоном ответил Яков Васильевич. – На заурядных фартовых и мокрушников их еще хватает, но вот ежели кто попадается позначительней, то увы. После убийства двух наших лучших агентов в позапрошлом году со знающими свое дело кадрами у нас пока дефицит.
В трубке с четверть минуты было тихо. Затем начальник сыскного отделения произнес:
– Хорошо, пишите рапорт на имя полицеймейстера. Если он разрешит, откомандируем в ваше распоряжение господина Ренке.
– А без рапорта никак нельзя? – осторожно поинтересовался пристав Щелкалов. – Потеряем время, и эта шустрая дамочка покинет границы империи. И потом, как говорится, ищи ее свищи…
– А вы настойчивы… – жестко, но беззлобно сказал Сысоев.
– Что делать, – притворно-оправдывающимся тоном произнес Щелкалов. – Служба,
– Да, накладывает, – приставу показалось, что начальник сыскного отделения усмехнулся. – Хорошо, уговорили. Владимир Августинович будет у вас завтра утром.
– Вот спасибо, Константин Дмитриевич, – невольно расплылся в улыбке Яков Васильевич. – Теперь я ваш должник.
– Естественно, – ответил Сысоев и положил трубку.
– Уф-ф, – выдохнул пристав Щелкалов и аккуратно повесил трубку на рычажок.
Кто как, а Влодзимеш Ренке, сколько себя помнил, всегда мечтал стать тайным агентом. Или шпионом, как неправомерно и оскорбительно стали называть разведчиков в стане врага или секретных агентов, выполняющих тайные правительственные поручения. Ведь разведчик знает и умеет больше других, он хитер и смел, он запросто меняет свой облик, поэтому его не знает никто, а он знает всех и каждого. Легкой тенью скользит он в стане врага и разит всех их насмерть, сам же при этом оставаясь всегда целым и неуязвимым. Так писали в своих книжках Фенимор Купер, Эдгар По, Эмиль Габорио и Давид Кроули, которыми зачитывался, уже будучи гимназистом, юный Влодзя Ренке.
Шли годы. Его сверстники готовились в юристы, коммерсанты, банкиры и политические деятели, а один так просто бредил небом и мечтал построить такой планер, который сумел бы долететь аж до Америки! Влодзимеш же закалял тело, обливаясь каждое утро холодной водой, и занимался гимнастикой по методе трехкратного чемпиона Царства Польского по греко-римской борьбе пана Жаботинского.
Таинственность и секретность всегда привлекали внимание и желания Ренке. Он просто жаждал принадлежать к секретной организации, занимающейся тайной деятельностью. Желал страстно и неуемно, как иногда желают женщин стосковавшиеся по ласке мужчины.
Безо всяких шпионских школ он выучился проверяться, замечать за собой слежку и уходить от «хвоста». Он никогда не болел и мог достойно противостоять, как силовик и борец, ежели не Ивану Заикину, то двукратному чемпиону Российской империи Константину Чернобровкину – точно. Он владел приемами джиу-джитсу не хуже любого жандармского офицера (может быть, даже и лучше), обладал даром перевоплощения не меньшим, чем у актера Мамонта Дальского, имел тонкий слух и великолепное зрение – словом, считал себя вполне готовым к выполнению секретных заданий в качестве разведчика-агента. И в один прекрасный августовский день одна тысяча восемьсот девяносто девятого года Влодзимеш, в русской транскрипции Владимир Августинович Ренке, заявился в жандармское управление и потребовал встречи с «самым главным начальником». Дежурный офицер спросил его, по какой надобности юноша желает видеть начальника управления.
– По личному делу, – заявил дежурному офицеру Влодзимеш.
– Их превосходительство генерал-адъютант Иван Александрович имеют для этого специальные приемные дни.
– Когда же? – нетерпеливо поинтересовался юноша.
– Еженедельно по вторникам и пятницам, с полудня до четырех вечера, – прозвучал ответ.
Был понедельник, поэтому назавтра Влодзимеш явился в управление ровно к двенадцати. В приемной генерал-адъютанта уже дожидались аудиенции несколько человек, и Ренке занял очередь, как занимают ее к окулисту или зубному врачу.