Алмазный тигр
Шрифт:
Ван Луйк почувствовал тошноту. Но не из-за рассказа Стрита. Голландца не интересовали вопросы смерти и продажности. Ему стало нехорошо при мысли о своем абсолютном бессилии что-либо изменить.
— Как же тело Уиндзора оказалось в доме? — поинтересовался ван Луйк.
— Косоглазые нашли труп скорее всего.
— Какие еще косоглазые?! О чем ты? — Косоглазые, желторожие, китайцы, в общем, — раздраженно объяснил Стрит. Хотя ван Луйк говорил на четырех языках, он не понимал подчас самых простых слов из лексикона Стрита. Хотя, кажется, весь мир знает,
— Ты знаешь это наверняка? Твой осведомитель с фермы рассказал?
— Это Сара-то?! Еще чего! Они так надрались с Эйбом, что она полностью отключилась. А чуть протрезвела, видит — нет старика. Она и позвонила мне первой. А потом принялась разыскивать Эйба.
— Зачем?
— Она знала, что я прибью ее, если Эйб вдруг даст дуба.
— Так почему же ты решил, что китайцы обнаружили Уиндзора?
— Потому что не было никаких новых следов, по которым можно было определить, что на ферму кто-то приходил или приезжал. Наверняка повар позвонил в мясную лавку узнать, не там ли Эйб. А может, было по-другому: пошел вслед за Эйбом, и в буше случилась у них разборка из-за рудника.
Ван Луйк вздохнул, и его вздох облетел половину земного шара.
Стрит между тем продолжал:
— Проклятый кашевар наверняка был наводчиком, как и Сара. Ведь многим было известно, что в загашнике у Эйба имеются очень неплохие камешки. Не мы одни пытались разнюхать его секрет.
Ван Луйк потер пальцами переносицу.
— Продолжай.
— В общем, я думаю, что именно слуги обнаружили Эйба где-нибудь в буше неподалеку от фермы. Притащили труп, затем перерыли весь дом. А это значит, что Эйб и перед смертью не проговорился.
— Bo всяком случае, я очень на это надеюсь. К сожалению, эти самые слуги знали достаточно, если они сумели завладеть жестянкой с алмазами, не так ли?
Джейсон Стрит отпил пива и ничего не ответил. Он надеялся, что ван Луйк не сразу врубится, что может означать пропажа коробки из-под леденцов.
— Ведь так, я спрашиваю?! — повторил свой вопрос ван Луйк, и в его голосе зазвенел металл.
— Да, скорее всего они и забрали эту чертову жестянку.
— Следовательно, они не хуже нас с тобой знают, что содержимое мешочка — ничто по сравнению с содержимым жестянки.
В трубке послышалось мягкое гудение: космическая связь словно подталкивала Стрита признать очевидное.
— Вероятно, — согласился австралиец без особенного, впрочем, воодушевления.
Ван Луйк посмотрел в окно на влажные серые крыши, под которыми в этот час трудились самые опытные гранильщики алмазов и самые бездушные торговцы драгоценными камнями в мире. Порой, когда он останавливал взгляд на каком-нибудь предмете вдалеке, головная боль утихала. А иногда приходилось сжимать зубы и терпеть.
Сейчас он прикрыл глаза и стиснул зубы, пытаясь думать о чем-либо ином, только не о мучительных приступах боли, которые повторялись с частотой сокращения сердечной мышцы. Десять лет назад Джейсон Стрит с превосходными рекомендациями поступил на
До сегодняшнего дня.
Сегодня же что-то было не так, как всегда. Стрит явно тянул время: либо врал, либо в лучшем случае не договаривал чего-то очень существенного. Ван Луйк не мог пока определить, в чем дело. Может, Стрит боялся навлечь на себя гнев Конмина? А может, у него были особые причины.
— Скажи, тебе удалось разузнать хоть что-то о том вертолете? — сдержанно спросил ван Луйк.
— Я проверил все записи чартерных авиарейсов как в Западной Австралии, так и в Северной Территории. Увы. В службе наземного слежения также нет записей о том, что на ферму Уиндзора кто-то прилетал. Скорее всего это был частный вертолет.
— Нужно разыскать его! — выпалил ван Луйк, почувствовав, что теряет над собой контроль. Дыхание ван Луйка участилось, его распирал гнев. Он заставил себя замолчать и успокоиться. Когда же вновь заговорил, его голос был спокойным и властным. — Любой ценой нужно узнать, у кого могут находиться стихи Эйба и его камешки!
Ван Луйк перебросил телефонную трубку в левую руку, а правой принялся растирать свой правый висок. Пальцы у ван Луйка были длинные, хорошо обработанные умелой маникюршей. На мизинце правой руки сверкало кольцо с зеленым бриллиантом безупречной чистоты весом в пять каратов. Камень был в платиновой оправе. Это было единственное ювелирное украшение, в котором нуждался и которое носил ван Луйк. В Антверпене такой камень заменял визитную карточку, свидетельствовавшую о том, что его обладатель — член международного алмазного братства.
— У тебя, надеюсь, есть экземпляр «Заморочки»? — спросил ван Луйк.
— Сара раздобыла его приблизительно за неделю до смерти Эйба. С тех пор как я в последний раз посылал тебе копию, в тексте ничего не изменилось.
— Лучше бы она скопировала завещание, — произнес ван Луйк спокойным тоном, в котором, правда, слышались легкие обвинительные нотки. Стрит ничего не ответил. Тогда голландец добавил: — Скажи, ей хоть краем глаза удалось когда-нибудь взглянуть на завещание?
Стрит поглубже вздохнул, намереваясь рассказать ван Луйку то, что тот уже знал.
— Эйб оставлял «Заморочку» на своем ночном столике. А завещание старик прятал, и никому не довелось видеть эту бумагу. Камни свои он так не охранял, как это завещание.
Ван Луйк недовольно хмыкнул. Он придвинул к себе папку, открыл ее и принялся рассматривать находившиеся там фотографии. Это были не очень четкие снимки, переснятые и увеличенные с негативов крошечного «Минокса». На всех были запечатлены аккуратным почерком заполненные листы разлинованной бумаги, почерк всюду был старомодный. Может, это были упражнения праздного графомана. А может, покойник ловко зарифмовал секрет о том, где искать таинственный алмазный рудник. Загадку этих стихов еще предстояло выяснить.