Алмазный век, или Букварь для благородных девиц
Шрифт:
– Сачковала, значит, вместо того, чтобы зарабатывать нам деньги?
– Где ты всему этому выучился?
– Чему? Режиссуре?
– Нет. Как программировать свет и все такое.
Карл поднял глаза.
– Может, тебя это удивит, – сказал он, – но я всему учился сам. Практически никто больше не ставит живых спектаклей, и нам приходится разрабатывать собственную методику. Весь софт я изобрел сам.
– Ты изобрел маленькие юпитеры?
– Нет. Я не такой дока в нанотехнологии. Их сделал мой лондонский знакомый. Мы тогда махнулись – мои софт на его железо.
– Я бы хотела пригласить тебя
– Ты многого хочешь, – сказал Карл, – но я согласен.
– Тебе что, рассказать с самого начала, с машины Тьюринга? – Карл явно подначивал. Миранда решила не обижаться. Они сидели в красном виниловом уголке, в ресторане недалеко от Банда. Обстановка, похоже, должна была изображать американский обед в канун убийства Кеннеди. Китайские битники – типичные м#олодцы из Прибрежной Республики, с дорогими стрижками и в шикарных костюмах – сидели на вращающихся табуретах у стойки, потягивали шипучку и скабрезно улыбались входящим женщинам.
– Наверное, да, – ответила Миранда.
Карл Голливуд рассмеялся и покачал головой.
– Я сострил. Тебе придется точно объяснить, что ты хочешь узнать. С чего мы так заинтересовались программированием? Разве нам мало просто с него кормиться?
Миранда мгновение молчала, зачарованная отблесками света на старинной хромированной урне.
– Это связано с принцессой Нелл? – спросил Карл.
– А что, настолько очевидно?
– Ага. Так чего ты хочешь?
– Я хочу знать, кто она. – Миранда выразилась как можно мягче. Ей не хотелось осложнять дело, вываливая на Карла свои переживания.
– Ты хочешь вычислить клиента, – сказал Карл.
В таком переводе это прозвучало ужасно.
Карл с силой втянул молочный коктейль, глядя через плечо Миранды на бегущие по Банду машины.
– Принцесса Нелл – маленькая девочка, верно?
– Да. Я бы сказала, ей лет пять-семь.
Карл поймал ее взгляд.
– Ты и это можешь определить?
– Да, – отвечала Миранда тоном, запрещающим дальнейшие расспросы.
– Значит, по счетам платит не она. Кто-то другой. Тебе надо выйти на него, а через него – на Нелл. – Карл снова отвел глаза, покачал головой и безуспешно попытался присвистнуть заледенелыми губами. – Невозможно уже первое.
Миранда вздрогнула.
– Как-то уж очень категорично. Я ожидала услышать "сложно" или "дорого", но...
– Нет, невозможно. Или, – Карл задумался, – правильнее будет сказать "астрономически невероятно". – Он с легкой тревогой смотрел, как Миранда меняется в лице. – Связь нельзя просто проследить назад. Коммуникация работает не так.
– Как же она работает?
– Глянь в окно. Не на Банд, на Яньаньский проспект.
Миранда повернулась к большому окну, частично закрашенному рекламой Кока-Колы и фирменных горячих блюд. Яньаньский проспект, как большинство Шанхайских магистралей, от витрин до витрин заполняли люди на велосипедах и мотороликах. Во многих местах движение было такое плотное, что быстрее оказывалось идти пешком. Несколько автомобилей блестящими валунами застыли в вялом буром потоке.
Зрелище было настолько привычное, что Миранда попросту ничего не увидела.
– Куда смотреть?
– Видишь, они все что-то
Карл был прав. У каждого имелся хотя бы один пластиковый пакет. Многие, особенно велосипедисты, были нагружены тяжелее.
– Теперь попробуй удержать этот образ в голове и подумай, как организовать глобальную телекоммуникационную сеть.
Миранда рассмеялась.
– Не могу. Подготовка не та.
– Та. До сих пор ты мыслила в терминах телефонной системы из старых пассивок. Там в каждом разговоре участвовали двое, соединенные проводами с центральным коммутатором. Так каковы основные черты этой системы?
– Не знаю, потому и спрашиваю, – отвечала Миранда.
– Взаимодействуют только двое – раз. Два: связь создается на один разговор и затем обрывается. Три: она крайне централизована, поскольку не работает без коммутатора.
– Ладно, это вроде как понятно.
– Сегодняшняя телекоммуникационная система – которая нас с тобой кормит – восходит к телефонной связи лишь в той мере, что используется для сходных целей, плюс еще для многих других. Но суть в том, что она в корне отлична от старой телефонной системы. Старая телефонная система – и ее технологическая сестра, кабельное телевидение – крахнули. Обвалились десятилетия назад, и нам пришлось начинать практически с руин.
– Почему? Ведь она же работала, разве нет?
– Во-первых, появилась потребность устанавливать связь между более чем двумя единицами. Кто эти единицы? Вспомни рактивки. Пусть будет "Спальный вагон в Женеву". Ты в поезде, рядом с тобой два десятка других людей. Часть из них рактируется, в данном случае единицы – живые люди. Остальные – проводники, носильщики – программные роботы. Более того, в поезде куча реквизита – драгоценностей, денег, пистолетов, винных бутылок. Каждая из этих вещей – отдельная программа, отдельная единица. По-нашему, объект. Сам поезд – тоже объект, и местность, по которой он едет – тоже.
Местность – хороший пример. Это – цифровая карта Франции. Откуда она взялась? Создатели рактивки посылали свою команду снимать новую карту? Нет, конечно. Они взяли готовые данные – цифровую карту мира, доступную всем создателям рактивок – за деньги, разумеется. Цифровая карта – отдельный объект. Она хранится в памяти компьютера. Где именно? Не знаю. Может, в Калифорнии. Может, в Париже. Может, за углом. Может, частью там, частью здесь, частью еще где-то. Неважно. Потому что у нашей телекоммуникационной системы нет больше проводов, идущих к центральному коммутатору. Она работает вот так.
Он снова указал на улицу.
– Значит, каждый человек на улице – как объект?
– Возможно. Но лучше сказать так: объекты, люди вроде нас, сидящие в разных домах вдоль улицы. Положим, мы хотим послать сообщение кому-то в Пудун. Мы пишем записку, выходим на улицу и суем ее в руку первому встречному со словами: "Передай мистеру Гую в Пудун". Этот человек катит себе по улице на роликах, видит велосипедиста, который, похоже, направляется в Пудун, и говорит: "Передайте мистеру Гую". Через минуту велосипедист застревает в пробке и сует записку обгоняющему его пешеходу, и т.д., и т.п., пока записка не попадает к мистеру Гую. Когда мистер Гуй хочет ответить, он поступает так же.