Алмазы французского графа
Шрифт:
— Вы не хотите о них говорить сейчас? — догадался Камушев.
— Да. — Ответила Катерина.
— Ну, а перезвонить мне потом сможете?
— Смогу конечно же! — сказала Катерина, и услышав его "до свидания", положила трубку.
— Что такое, Катюш? — спросил ее Леонид Викторович. — Уж не обо мне ли он тебя спрашивал?
— О тебе. — Не стала уходить от ответа Катерина. — И рассказала отцу о том, что у майора есть подозрение, будто бабушка открыла дверь кому-то знакомому, от того он всех
— Правильно делает. — Согласился Леонид Викторович. — Так чего ж ты мне трубку не передала, а Катюш? Я бы сам поговорил с ним.
— Ладно папа, еще усеешь. — Устало сказала Катерина. — А сейчас давай лучше делами займемся.
— Кстати, ты знаешь, что твои сегодня должны вылететь из Красноярска?
— У них ничего не получилось. Лена мне перезвонила и сказала, что билетов нет.
— А на завтра есть?
— А какой смысл им лететь завтра, Катюш, на похороны они все равно опоздают.
— Так они, что ж, совсем не полетят? — удивилась Катерина и с осуждением взглянула на отца.
— Не суди об этом строго, Кать, — сказал Леонид Викторович, — мы сейчас на мели, а билеты из Красноярска недешевые, сама понимаешь!
— Да, что ты, папа, я не сужу. — Смягчилась Катерина.
… После похорон майор Камушев, так и не дождавшись звонка Катерины, созвонился с ней и договорился о встрече, на которой разузнал все подробности о визите Леонида Викторовича в Москву от него же самого. Вот, правда, с алиби на роковой вечер у Белова было слабовато. Он утверждал, что находился в квартире родственника своей жены совершенно один.
— Евгений Павлович и его жена, работают в институте. — Принялся он докладывать майору. — И именно в этот вечер они праздновали защиту кандидатской диссертации своего аспиранта в ресторане "Прага". Так совпало, понимаете!
— Н, да! — сказал на это майор, и подозрительно взглянул на Белова, вызвав при этом волну возмущения в душе Катерины.
— Неужели он и вправду может его подозревать? Да, что за глупости, в самом деле! Она, конечно же, понимала, что работа, есть работа, тем более, работа следователя. Но, ведь должно же в ней отводиться место и чему-то человеческому!
После разговора с отцом Катерины, Камушев принялся задавать вопросы ей. И в первую очередь снова затронул тему близких друзей Софьи Максимовны.
— Екатерина Леонидовна, а Вы не знаете, что могло связывать Вашу бабушку в крепкую дружбу с Купидоновым и Ларионовым?
— Конечно, знаю. — Сказала Катерина. — Да и папе об этом известно. В войну их всех троих эвакуировали из Ленинграда в Вологду, и поселили в один дом. И они вплоть до самого сорок пятого года жили вместе.
— Понятно! — сказал Камушев.
— Вы подозреваете, что следы убийства могут идти оттуда? — осторожно поинтересовалась Катерина.
—
— Однако убийство двух близких друзей, случившееся почти одновременно, заставляет о чем-то задуматься! — попробовала возразить майору Катерина.
— Вот потому я об этом Вас так подробно и расспрашиваю. — Улыбнулся Камушев. — Однако военные времена, — времена давние, и я был бы рад услышать от Вас какую-нибудь другую информацию. Причем, чем больше ее будет, тем лучше.
Проводив майора, Катерина тотчас же подошла к телефону, и, открыв записную книжку Софьи Максимовны, лежащую на подзеркальном столике, отыскала номер телефона профессора Ларионова.
— Алло, послышалось в трубке после трех длинных гудков.
— Алло! Валерий?
— Да.
— Это Катерина, внучка Софьи Максимовны.
— Здравствуйте, я узнал Вас, Катя.
— Валера, мне хотелось бы поговорить с Вами. — Решительно сказала Катерина. — Я еще на похоронах хотела к Вам подойти, но вот как-то не случилось.
— Конечно, Катюша! — согласился Валерий. — Мне, между прочим, пришла в голову точно такая же мысль.
— Вот и отлично! Давайте — ка встретимся!
— Когда?
— Так, — Катерина задумалась. Прикинула.
— Я смогу быть совершенно свободной дня через три, четыре.
— Хорошо. Мне к Вам подъехать?
— Это было бы замечательно. Только подъезжайте не в бабушкину квартиру, а ко мне. — Катерина продиктовала ему адрес, — но предварительно позвоните, хорошо?
— Хорошо!
ГЛАВА 8
Декабрь 1941 год.
Бородатый чужой мужчина тащил Виталика за руку к поезду.
— Мама, Зина, Котя! — то и дело повторял имена своих близких, мальчик, желая дать понять чужому дяде, что без этих троих людей идти он никуда не желает.
— Нет никого, мальчуган! — сказал, наконец, мужчина, остановившись и серьезно взглянув ребенку в глаза.
— Неть? — недоверчиво переспросил мальчик, и на утвердительный кивок головы бородача, дал громкого ревака.
Мужчина поднял его на руки и с жалостью прижал к себе.
— Господи, куда ж ты теперь попадешь?!
В этот момент прозвучал паровозный гудок, и мужчина, опомнившись, взял мальчика на руки. Он быстрым шагом направился к перрону, вливаясь в спешащую туда же толпу.