Алмазы французского графа
Шрифт:
— Что? — вопросительно взглянул на него майор.
— Фотографий туляка нигде нет. Возможно, отец зачем-то вытащил их из альбомов.
Майор насторожился и сделал пометку в своем рабочем блокноте.
— Вы думаете, это может иметь какое-то значение? — спросил у него Валерий.
— Пока не думаю. Но обратить на это внимание надо. Я просто взял себе это на заметку.
— Одним словом Вы, Валерий Витальевич, были знакомы с тульским другом отца только понаслышке? — уточнил майор.
— Да, именно так.
— Ладно… Ладно! — задумчиво произнес он и побарабанил пальцами по столу.
—
Валерй задумался.
— Да, собственно, больше ничего. У отца, конечно же, было немало знакомых, в том числе и на работе, но знакомствам этим он не придавал особого значения, вернее, они не представляли для него большой ценности.
— Почему Вы так думаете?
Валерий улыбнулся и пожал плечами.
— Насколько мне известно, самым ценным для отца были его студенты. Он бесконечно готов был возиться с ними, вечно устраивал какие-нибудь дополнительные семинары, а иногда даже водил своих подопечных на экскурсии. А однажды, еще при жизни мамы, привел всю группу домой. — Их было человек двадцать. На кафедре в тот момент затеяли ремонт, в помещении им было отказано. Одним словом, вся эта толпа собиралась у нас потом два раза в неделю в течение целых двух месяцев, и мама, надо отдать ей должное, терпела. Вот такие дела, — заключил Валерий и вопросительно взглянул на майора.
— Да, маловато будет, прямо скажем, совсем негусто! Ну, да ладно! Как говориться, негде взять и тут уж ничего не поделаешь! — вздохнул Камушев.
— Валерий Витальевич, и все же, Вы должны напрячь свою память, покопаться в воспоминаниях, и, возможно, вспомнить что-нибудь неординарное, — то, что покажется Вам важным или значимым. Ведь Вы же понимаете, что при таком малоинформативном положении вещей, расследование проводить очень сложно. Не стану от Вас скрывать, что у нас, на сегодняшний день, практически нет никаких зацепок. Мои ребята, правда, сегодня с самого утра работают в университете, может там что-то добудут, как знать, но пока, увы! И еще. Если у Вас есть возможность, не уезжайте пока из Москвы. Мало ли какие вопросы у нас могут возникнуть. А по телефону, сами понимаете, какой разговор!
— Хорошо! У меня как раз сейчас есть такая возможность. Через несколько дней намечается очередной отпуск.
— Вы не планировали куда-нибудь уехать?
— Ну, если только в последнюю неделю. А сначала я планировал просто выспаться.
— Так осуществите это в Москве, а не в Питере.
— Придется!
ГЛАВА 3
Катерина захлопнула за мужем дверь, и, чертыхнувшись, направилась в спальню, на ходу завязывая халат.
— Опять испортил настроение с самого утра. — Забубнила она. — Вчерашнего ему показалось мало!
У Володи в последнее время были крупные неприятности на работе, и всю эту неделю он возвращался домой "не в себе". На вопрос своей молодой жены, — "что случилось", отвечал резко и раздраженно. — Отстань, тебя это все равно не касается!
Катерина с обидой поджимала губы и уходила прочь с его глаз, оставляя мужа на муку угрызений совести.
Через некоторое время Володя смягчался, но опять же, ненадолго. Он заходил в комнату, где она, насупленная, обычно сидела на диване
— Кать, ладно тебе, кончай дуться. Неприятности у меня на работе, понимаешь?
— Понимаю, потому и спрашиваю. Посочувствовать тебе хочу, поддержать, а ты рявкаешь, как с цепи сорвавшийся.
— Ну, ладно, ладно котенок, не обращай на меня, дурака, внимания! — и он, наклонившись, примирительно чмокал ее в щеку.
— Пойдем, накорми меня лучше!
— Можно подумать, что я для этого тебя не ждала весь вечер! — Катерина, встав с дивана, отправлялась на кухню.
Во время еды она снова пыталась выяснить хоть что-то о его неприятностях, и Володя, поначалу вроде бы приступал к разговору, прежде всего сетуя на партнеров, которые наперекор ему, главе фирмы, обделывали свои грязные делишки прямо у него за спиной. О скрягах инвесторах, готовых удавиться за копейку, о хапугах администраторах и налоговиках, в то же время не называя ни одной конкретной фамилии объектов своего раздражения. Однако дотошное участие жены его быстро раздражало, и он снова срывался, сетуя на ее непонимание. Ему, мол, на работе все это до чертиков надоело, а она еще и дома начинает его доставать!
Стычка заканчивалась незаконченным ужином и очередной обидой Катерины, иногда доходящей до слез, а дальше, как получится. — Порой ночным примирением супругов в постели, а порой и сном в разных комнатах. Благо, что в квартире их было три.
Катерина направилась в кухню, поставила варить кофе, и, дожидаясь, пока он закипит, принялась делать бутерброд. В этот момент зазвонил городской телефон и она, оставив свое занятие, направилась в прихожую, чтобы снять трубку.
— Алло, привет бабуль, подожди минутку у телефона, — сказала она. — Я только кофе выключу, и, положив трубку на столик, снова отправилась на кухню.
— Что случилось, бабуль, ты чего звонишь так рано?
— Да, хотела застать тебя, пока ты куда-нибудь не усвистала с утра. А, что я тебя разбудила?
— Да нет, я Володю на работу провожала. Только что ты все время беспокоишься по поводу застать, не застать, бабуль? А мобильник?
— Не люблю я твой мобильник, Катюш, глупый он какой-то! Ну его к лешему, ей богу!
— Ой, ба, древняя ты у меня, аж жуть!
— А то не древняя, в такие-то годы!
— Ладно, чего ты хотела?
— Прежде всего, я хотела тебе сообщить очень печальную новость.
— Что случилось? — насторожилась Катерина.
— Я узнала, что убили Виталия Михайловича.
— Как убили? — ахнула Катерина.
— Вот так, Катюшенька! Кто-то проник к нему в квартиру и убил. Неделю назад его обнаружили с удавкой на шее. Уже и похоронили! А я, видишь ли, только узнала об этом. Вчера вечером позвонила Виталику, а трубку снял Валера. Он и сообщил мне о смерти отца. — Старая женщина всхлипнула. — А я даже на похороны к нему не попала!
— Так что же Валера не сообщил тебе о похоронах?
— Говорит, что пожалел, памятуя о моем возрасте и состоянии здоровья. Он подумал, что смерть Виталика мне будет легче перенести потом. Посчитал, что не стоит мне наблюдать все это воочию.
— Он прав, бабуль. Я бы на его месте поступила также.
— Ах, Катенька, прав не прав, теперь уж ладно. Отвезешь как-нибудь меня к нему на могилку, ладно, милая?
— Конечно, бабуль, какой вопрос! А Виталия Михайловича, что, ограбили?