Алмазы Якутии
Шрифт:
Было слышно, как вертолет опускается. Майору даже показалось, что он увидел между кронами на фоне серого неба тень вращающегося винта.
– Туда, – показал он рукой и пошел вперед.
Карагодин, петляя, как очумевшая от длительного бега лошадь, двигался следом. Боясь упустить начальников, ребята подхватили осточертевшие носилки и поспешили за удалявшимися силуэтами. К вертолету вышли минут через пятнадцать. Пришлось еще в темноте огибать болото. Когда, затолкав сперва подмерзший труп Димыча, все
Глава 18
Вилен Михайлович проснулся, когда в комнате было еще темно. Ему показалось, что он слышит отдаленный рокот вертолета. Чертыхнувшись, он посмотрел на часы. «Пора», – решил он, поняв, что рассвет уже скоро. Нацепив шлепанцы на босу ногу, он добрел до туалета, чувствуя в голове тупую ноющую боль после вчерашнего самогона. – Пашка, вставай, – крикнул он в сторону гостиной, где на диване спал сын.
Сам он, не умываясь, прошлепал на кухню. Поморщился, увидев на столе грязную посуду, сухие корки хлеба и остатки салатов. Поднял со стола бутылку. Самогона оставалось на донышке.
– От дьявол, – ругнулся он и поплелся в кладовку. – Пашка, мать твою! – снова по дороге крикнул он.
Во рту было сухо и тоскливо.
«Сейчас, сейчас», – бормотал Вилен Михайлович, выгребая с верхней полки стеклянные банки.
Там, в самом дальнем углу у него была спрятана заначка – литр лучшего первача в пластиковой бутылке. Нащупав бутылку, он удовлетворенно хмыкнул. Его душу затопила сладкая волна предвкушения. Банки он оставил на полу, а с бутылкой вернулся на кухню.
Наконец, словно корабль после хорошего шторма, на кухню выплыл Пашка.
– Батя, – протирая заспанные слипшиеся глаза, он посмотрел на отца, – чего ты поднялся ни свет ни заря? Темень еще!
– Нас ждут великие дела, Паша, присаживайся. – Яковенко-старший открутил пробку и наполнил стаканы.
Прикрываясь от лампы, бьющей прямо в глаза, Пашка провел пятерней по непослушным волосам.
– Какие еще дела? – Он неприязненно посмотрел на стакан с мутноватой жидкостью.
– Ну, Паша, – отец бросил на него раздраженный взгляд. – Я вчера перед тобой полночи изгалялся, а ты еще меня спрашиваешь!
– А-а, – зевнул Пашка, – камушки, что ли?
– Ладно, – махнул рукой отец, – делаю скидку на то, что ты еще не проснулся. Давай выпьем и примемся за сборы.
– Какие сборы, батя? Водички бы попить.
Он поднялся и, прихватив стакан, набрал из крана воды. Отец подождал, пока он утолит жажду, а потом все равно заставил сесть за стол.
– Давай, – поднял он стакан, – один я не пью, а здоровье подправить нужно.
Пашка попытался было улизнуть, но Вилен Михайлович так зыркнул на него по старой конвойной привычке, что тот как подкошенный рухнул на табурет.
Выпив
– Пей, не держи посуду-то, – прикрикнул он на сына, который все еще не мог опрокинуть в себя самогон, – это лекарство, а лекарство сладким не бывает. Зато потом будешь целый день как вот этот огурец. Учи вас, молодежь! Не держи, я сказал!
Пашка, стараясь не вдыхать запах самогона, с большим усилием сделал несколько глотков и хотел опустить стакан, но отец не позволил ему.
– До конца, я сказал.
Пашка снова наклонил стакан, и самогон потек у него из уголков рта.
– Теперь выдыхай, Паша, и закусывай. В нем градусов семьдесят будет, так что закусить просто необходимо, а то слизистую сожжешь.
Почти бросив стакан на стол, Пашка поднял банку и принялся пить огуречный рассол.
– Можно и так, – кивнул Вилен Михайлович и поднялся, чтобы поставить на плиту чайник.
Больше пить не стали. Вилен Михайлович сразу ожил, как будто выпил живой воды. Стал прибираться на столе, заваривать чай, резать сало. Да и Пашке полегчало.
После завтрака отец начал выгребать из шкафов вещи, что-то выбирать и откладывать в сторону, что-то складывать обратно. Из дальнего угла он достал аккуратно завернутый в тряпку «зауэр», купленный по случаю у одного спившегося охотника. Вилен Михайлович развернул двустволку, разломил пополам, посмотрел стволы на свет.
– Отличная машина, – он защелкнул ружье и прикинул его на руке, – и патрончики имеются.
Он достал несколько коробок с разноцветными патронами. Сын непонимающе глядел на него, сидя на диване.
– Ну, чего расселся? – повернулся к нему Вилен Михайлович.
– А чего? – Самогон слегка ударил Пашке в голову.
– Собирайся.
– Может, это… – неуверенно произнес Пашка, – завтра поедем?
– А чего тянуть? – бодро продолжал разбирать вещи отец. – Раньше сядешь, раньше выйдешь. Давай, давай, не спи. Поедем к Мирному, найдем тот улус, где Кюкюр жил.
– И чего мы там будем делать?
– Скажем, на охоту приехали. Может, и вправду пока поохотимся. Ружьишко опробуем. Походим, посмотрим, послушаем. Я так думаю, полярник туда не скоро доберется. Дороги наверняка все перекрыли, так что будет сам добираться…
– Пешком, что ли? – недоверчиво спросил Павел.
– Может, и пешком.
– Так это ж больше тыщи километров.
– Ничего, Паша, люди и не такие расстояния проходили. Тем более есть за что страдать. Знаешь, сколько там алмазов?! А, ну я уж тебе говорил.