АЛОЕ и ЗОЛОТОЕ
Шрифт:
– А повара не требуются?
– Не знаю… узнаю завтра – пообещал Шер.
– Значит, работа…. Хорошо, я попробую. Если только….. если ты не бросишь меня!
– Я больше не поддаюсь на шантаж, - покачал головой Шер – искать работу ты идешь одна.
Мине отказали во многих местах и почти в каждом высмеяли. Служанка с замашками госпожи. Не иначе любовница какого-то умершего старика. Ей прямо советовали найти себе очередного сластолюбца и командовать его слугами. А пару раз еще и облили помоями. Оставались посудомойки и прачки. Когда вдруг Мина набрела на высокий странный дом с объявлением о розыске сиделки и компаньонки.
Через некоторое время заскрипела лестница, по которой спускался старый сморщенный полутруп.
– Дитя господне, - прошамкала старуха, – скажи мне, мылись ли вы хоть раз в жизни?
– Что вы, госпожа – презрительно начала Мина – разве только по большим церковным праздникам. А остальные приемы ванн – грех.
– Ахаха-ах, - прокашляла старуха. Забудьте об этом. Бог повелел очищать храм свой человечески перед каждой молитвой. Так что в моем доме мыться тебе придется гораздо чаще. Женщина я добрая, и порядочная христианка, Но за плохой поступок могу и высечь нерадивую прислугу.
Эпизод 10
Волчий капкан.
Больше всего старуху заинтересовали Минины способности чтеца и садовника. И в итоге Минино жалование чуть-чуть недоставало до жалованья домоправительницы, чем последняя была крайне недовольна. Но Мина довольно быстро утихомирила ее от придирок. Уж что-что, а подлости и подставы Мине удавались ничуть не хуже, чем старухиной домоправительнице Берте Туссин. Звали старуху Гретель фон Линден. Иногда они с Миной разговаривали о жизни, о мужчинах, о жизнеустройстве и старуха нередко хвалила ее за разумность и практичность и называла ее своей молоденькой копией. Мина редко спускалась на нижние этажи. В основном только чтобы пройти в сад или принести старухе еды. Но в этот раз она шла на кухню, забирать отвар от сердечного кашля для старухи.
Идя сегодня на кухню и проходя возле комнаты тестомесицы Агаты, Мина услышала плач. Раздраженно, она попыталась пройти мимо, случайно нарушив чье-то личное уединение, но плач был двойным. И второй был писклявым и тонким. Мина развернулась и с размаху открыла дверь. Агата тут же оказалась под кроватью. Мина увидела только ее миленький зад. Жаль, кроме зада, у Агаты все было лошадиное.
– Что здесь происходит? – строго спросила девушку Мина привычным хозяйским тоном, чем еще больше напугала Агату.
– Агата, давай уже вылезай, - как можно более сострадательным тоном повторила Мина - и вытаскивай, что ты там прячешь. Клянусь моим будущим богатством, я ничего никому не расскажу.
Агата вылезла. И вытащила за собой маленький сверток. Откуда на Мину посмотрело маленькой сморщенное личико, как у старичка.
– Я думала, что дети должны быть кругленькими и гладкими – почти испугалась Мина.
– Это когда они хорошо едят, - плакала Агата, - Вообще-то, старуха Гретель неплохая женщина, она собирает с улиц практически всех безотцовых рожениц. Поэтому многие к ней идут. Но, за каждую провинность она так нещадно стегает розгами, что молоко пропадает сразу, после появления в этом доме. И в доказательство она сняла с себя рубашку: Ее тело было ужасным, а одна из грудей так и вовсе была рассечена на двое. Агата заметила взгляд Мины и смутилась:
– Хозяйка сказала, что это нечаянно получилось, что такого больше не повториться и заплатила мне шесть
– Сколько в доме таких детей – спросила Мина?
– Шестнадцать
– Сколько служанок в доме и сколько из них могут кормить? – Женщин около восьмидесяти, Кормить могут десять. Но скоро уже не смогут, - грустно сказала Агата, - женщины наказываются плетью или розгами под самым ничтожным, а иногда и выдуманным предлогом, а часто, ради просто одного развлечения Берты, которая наговаривала всякого на несчастных жертв.
Где находится подземелье, где их бьют? – потребовала ответа Мина
Агата аккуратно уложила малыша и пошла показать Мине подземелье.
Дверь в него была хорошо заперта.
Но Мина начала барабанить и долбиться в эту дверь:
– Госпожа Гретель, я принесла вам лекарство от кашля, почему вас нигде нет?!
Дверь открылась, и Мина увидела страшную картину:
Почти все стены кирпичного подвала были залиты кровью. На полу стояли ведра с розгами, а на столбе, стоявшем, посреди подземелья висели привязанные руками над головой четыре женщины. Все в кровоточащих следах розог. И у одной из них текло молоко по груди и животу. Лишним было говорить, что старуха была только наблюдательницей истязаний. Исполнительницей была Берта.
– Что сделали эти женщины? – ужаснулась Мина?
– О, дитя мое, - это страшные женщины, - прокаркала старуха, - во-первых, почти все они совершили грех прелюбодеяния. Тогда как я, например, любя когда-то безмерно всей душой и всем сердцем, так и остаюсь девственницей во славу Пречистой Девы нашей, верной своему погибшему жениху.
– Но ведь не все они родили добровольно, – возразила Мина, – девушки слишком слабы, чтобы отбиться от насильников. Со мной такое тоже недавно случилось, и если бы мне не помог Страж, одному богу ведово, что со мной бы случилось. А что было бы с вашей верностью жениху, если бы насильники напали на вас? Вы бы совершили смертный грех самоубийства?
– Вот поэтому я и даю им шанс. Хорошую работу. Но они ее портят ради того, чтобы гулять с мужчинами или пестовать нагулянных детей
– Но вы, Гретель фон Линден – не Бог, чтобы их судить! – воскликнула Мина
– Они все подписали контракт, как и ты, дитя мое – скрипуче расхохоталась старуха.
– Они все согласились на такие условия. Либо вычет жалования, либо телесное наказание.
– Я могу составить с вами новый контракт? – спросила Мина?
– Какой же?
– Я буду заменять здесь всех провинившихся кормящих матерей.
– О, - поразилась Гретель, - и зачем же тебе это нужно.
– Чтобы эти детеныши выросли и могли зарабатывать сами. И тогда их смерти будут справедливы, - серьезно сказала Мина, раздеваясь и идя к столбу отвязывать кормящую мать.
Берта хлестала ее розгами не щадя, но очень опытно, розгами или плетью она умела причинять наивозможно большую боль, не нанося коже неизгладимых повреждений, и достигла в этом жестоком искусстве высокой степени совершенства. Ей не доставляло особенного удовольствия видеть, как у наказываемой девушки течет кровь, она старалась достигнуть той особенно сильной боли, которую вызывают удары плетью по нежной женской коже, когда тонкая кожа краснела, и под ударами плети нервы тела возбуждаются так, что подпрыгивают в болевых конвульсиях. Было очень больно, но Мина упорно решила не кричать. Она упорно шептала одну молитву за другой: