Алое на черном (сборник)
Шрифт:
– Ты любишь его? – только и смог спросить.
– Нет! – Зоя ответила, не задумываясь, словно одна только эта мысль была ей невыносима. – Я его боюсь… – сказала и закрыла глаза, затаилась.
– Ты не виновата. – Я коснулся губами ее виска. – Слышишь, Зоя? Ничего не было.
– Было…
– Это не ты была. Морок…
– Морок, – эхом повторила она, и пальцы ее
– Сними его. Выбрось! Утопи в реке! – Я ненавидел этот ключ, точно он был живым существом.
– Не могу. – Зоя заглянула мне в глаза. – Я пробовала – не могу. Мне плохо без него, словно воздуха не хватает… И мир блекнет: ни красок, ни запахов, ни звуков. Мертвое все вокруг. И я мертвая… Веришь, Андрей?
Я верил, как верил я и в то, что без Зои мне не жить.
– Я уеду. – Она разгладила складки мокрого платья. – Не нужна я тебе теперь… такая.
– Нужна! – Я поймал ее за запястье, крепко сжал. – Ты мне нужна, Зоя. Без тебя мой мир блекнет.
Мы долго сидели на берегу, Зоино платье успело высохнуть. В тот день я принял очень важное решение. Наверное, тогда я по-настоящему стал взрослым.
Игната дома не оказалось. Слуги сказали: ушел на заре. Я знал, куда он направился, знал и не собирался отступать. Я должен с ним поговорить. Мне важно понять, что же стало с братской любовью.
Я быстро нашел заповедную поляну, Лешак научил меня ориентироваться в лесу. Здесь ничего не изменилось. Разве что ели стали чуть выше, а избушка чуть ниже. Игнат ждал меня. Он сидел под сенью старого дуба, на лице его лежали глубокие тени, а глаза были закрыты.
– Пришел, – сказал он, не открывая глаз. – Я ждал тебя. Знал, что рано или поздно придешь.
– Зачем все это? – У меня была тысяча вопросов, но я спросил: – Зачем все это?
– Садись. – Игнат похлопал по траве перед собой. – Нас ждет долгий разговор, брат.
Я послушно опустился на землю, всмотрелся в невозмутимое лицо брата.
– Она тебе рассказала? – Его губы дрогнули в презрительной улыбке.
– Я сам узнал.
– И каково это, брат? Каково узнать, что ты не первый, что то, что принадлежит тебе по праву, больше не твое?
– Ничего не изменилось.
– Да? – Игнат открыл глаза.
– Я люблю ее. Тебе не понять, что это значит.
На ветку дуба присел ворон, закаркал хрипло и сварливо. Игнат запрокинул лицо к небу, улыбнулся.
– Ты прав, брат. Тому, кого никогда
– Тебя любили! Я, отец, мама…
– Мама? – Игнат смотрел прямо мне в душу. – Почему ты такой наивный, Андрей? Или глупый?! – Он взмахнул рукой, и ворон взмыл в небо. – Ты единственный не знаешь того, что знает, кажется, целый мир.
– Что я не знаю?
– Я расскажу. – Он кивнул. – Только давай с самого начала, чтобы ты понял, что мною движет.
– Рассказывай! – В затылке заломило от этого его взгляда, а еще от предчувствия чего-то страшного, необратимого. Но я пришел, чтобы узнать…
– Она была настоящей красавицей, Степка не соврал, – заговорил Игнат, я не сразу понял, о ком он. – Многие ее добивались, многие готовы были бросить к ее ногам весь мир. А она любила одного-единственного. Молодого, красивого, знатного. Он тоже говорил, что любит, и она поверила. Женщины так доверчивы. Наверное, им было хорошо вместе, наверное, он думал, что так будет всегда. – Пальцы Игната впились в траву, выдрали клок. – Но так не бывает! В тот день, когда она родила сына, он женился на другой.
Игнат говорил, а я отказывался верить, до последнего надеялся, что это всего лишь сказка.
– Когда ребенку исполнился год, его мать утопили в затоне. Утопили за то, чего она никогда не делала, а ее мертвое тело бросили на берегу…
– Погоди! – Я стер со лба испарину. – Погоди, Игнат, ты говоришь…
– Я говорю о том, как жесток и несправедлив мир! Его не было в поместье, когда это случилось, он вернулся из города только через день.
– Наш отец?..
– Да, наш с тобой отец. Он похоронил ее здесь, в лесу, а когда собирался уходить, услышал детский плач… Я похож на него, верно? Уже тогда я был на него похож, и он не посмел загубить еще одну невинную душу. Его власти и силы хватило на то, чтобы объявить меня сыном и заткнуть рты недоброжелателям и сплетникам. И даже мать, твоя мать, приняла меня. Но любила ли она меня, Андрей? Ты знаешь ответ на этот вопрос. Я стал лишним, ненужным, бастардом…
Все это было неправдой! Мама – возможно, да, но отец никогда не делал между нами различий. Больше того, отец всегда выделял именно Игната.
– Как ты узнал? – спросил я, вместо того чтобы ввязываться в бесполезный спор.
– Она мне рассказала. – Игнат кивнул в сторону избушки. – Моя настоящая мама. Она пришла ко мне во сне, в день моего шестнадцатилетия. Я ей не поверил. Не захотел верить. Согласись, лучше быть графом, чем ведьминым сыном! А потом она привела меня сюда, к своей могиле.