Алое восстание
Шрифт:
Он прав.
— Ты не понимаешь, насколько это важно для Кассия! — огрызаюсь я, сердито дергая себя за волосы. — Тем более после смерти Юлиана… Его семья… Иначе тот случай только и останется у всех в памяти! Так нельзя.
Почему это меня так волнует?
— Наплевать, что для него важно, — с ухмылкой вторит Рок моим мыслям, кладя мне на плечо костлявые пальцы. — Его просто-напросто никто не станет бояться.
Да, страх необходим, и Кассий это понимает не хуже нас. Не потому ли его нет на победном пиру? Антония тут, неподалеку, равно как и Поллукс, наш тайный союзник. Сидят в нескольких шагах, поближе к источнику власти. Гоблин с Ведьмой исподтишка наблюдают
Вглядываюсь в лицо Рока:
— Уж не для себя ли место выбиваешь, интриган? Славы захотелось?
Он равнодушно пожимает плечами, вгрызаясь в баранью ногу, поданную Лией:
— Вот еще… Мяса мне захотелось, мяса.
Титуса нахожу в подвале, связанного и избитого до полусмерти. Это сделали бойцы Минервы, когда обнаружили, что он вытворял с рабынями у себя в башне. Таковы их понятия о правосудии. Великан встречает меня злобной ухмылкой.
— Сколько людей Цереры ты убил? — спрашиваю я.
— Отсоси!
Он плюет мне в лицо кровавой слюной, но я уворачиваюсь, с трудом подавляя желание пнуть еще раз. С меня хватит разборок и с Паксом. Титус долго молчит, потом не выдерживает и интересуется, что произошло.
— В братстве Марса теперь я главный, — отвечаю.
— Свалил грязную работу на Минерву? — презрительно хмыкает он. — Трусил со мной связываться, трус золоченый? Ясное дело.
Ощущая непонятный страх, наклоняюсь и смотрю ему в глаза:
— Ты полный придурок, Титус! Так и остался дикарем, не усвоил самый первый урок. Решил, что насилие и убийства — это все, что от нас требуется? Идиот, войной все не решишь, нужна цивилизация! Только так можно создать нормальную армию, а не шайку бандитов. Ты попался на самый примитивный крючок. Думаешь, почему Марсу не дали того же, что и другим? Потому что мы бешеные, деремся лучше всех, но зато быстро выгораем — как ты. Я этот экзамен осилил и теперь хожу в героях, никто не считает, что я обманом захватил власть, а ты — просто тупой громила за решеткой.
— Слава победителю! — Он неуклюже аплодирует связанными руками. — Мне насрать.
— Так сколько человек ты убил?
— Слишком мало! — рычит Титус, гордо закинув огромную лохматую голову. Жирные волосы потемнели, почти потеряв золотой цвет, грязь на коже, под ногтями — такое впечатление, что вымазался он нарочно. — Сто раз хотел проломить головы гадам, пока нет санитаров, но те всегда успевали.
— Зачем убивать? За что? Они же наши сокурсники, такие же, как мы!
— На меня все валишь, ублюдок? — Он злобно сплевывает, но в больших глазах лишь странное спокойствие и скорбь. Похоже, он ненавидит сам себя, и то, что казалось гордостью, больше отдает презрением. — Винишь в жестокости, а сам? Думаешь, я не знал с самого начала про твой йод и спички? Знал, еще до того, как унюхал дым. Мы тут голодали, а ты жрал от пуза и подкармливал своих прихвостней — и все, чтобы выбиться в вожди! Так что нечего читать мне мораль, сволочь хитрожопая!
— Если знал, почему не пытался отнять?
— Поллукс с Виксусом боялись, остальные тоже. Каждую ночь ждали, что Гоблин их зарежет во сне. Что я мог один?
— А ты не боялся?
— Чего мне бояться? — хохочет связанный великан. — Твоего тесака? Сначала думал, ты ничего, вроде даже чем-то на меня похож… — Он облизывает кровь, сочащуюся из опухшей губы. — Только хуже, взгляд у тебя ледяной… А потом увидел, как ты нянчишься с этими мразями…
— Как это? — хмурюсь я, ничего не понимая.
— Как? Просто! Дружбу с ними завел — с Роком, Кассием, Лией, Куинн…
— А
Лицо Титуса искажает злоба.
— Друзья? — снова сплевывает он. — Эти золоченые? Холодные, бездушные твари, людоедское отродье! Делали то же, что и я, только… Тьфу!
— Я все-таки не понимаю, зачем насиловать… Рабыни — за что ты с ними так, Титус?
На лице его холодная жестокая усмешка.
— Не я первый начал…
— А кто?
Но он продолжает, не слушая, — о том, как некие «они» изнасиловали «ее» у него на глазах, а потом нагрянули через неделю и сделали это еще раз.
— Тогда я взял и проломил, на хер, головы этим подонкам, а теперь пускай их сучьи дочки испытают то же самое! Какого хрена я должен их жалеть?..
Я отшатываюсь, словно от удара в лицо.
«Какого хрена»?
По спине бегут мурашки.
«На хер»?
Титус удивленно таращится:
— Что с тобой, Дэрроу?
Будь я в самом деле ауреем, особо и не заметил бы, разве что поморщился… но я не золотой.
Ошарашенный, вываливаюсь в коридор и бреду наверх, словно в тумане. Все встает на свои места: ненависть, презрение, мстительная злоба. «Людоедское отродье» — ну да, Поллукс и Виксус творили это со своими. А главное, ни один из них не станет так выражаться, уроки Маттео я заучил намертво… да еще и «тесак» вместо «серпа»!
Черт!
Титус тоже из алых.
29
Единство
Этого и боялся Танцор — что я стану таким вот Титусом. Он, как и Гармони, думает только о мести. Восстание во главе с подобным вождем выдохнется за неделю. Что еще хуже — если эта злобная скотина продолжит в том же духе, то и меня поставит под удар. Либо Танцор соврал, либо сам не в курсе, что ваятели трудились не надо мной одним и под золотой личиной скрываются и другие алые. Сколько их всего? Скольких еще Арес внедрил в Сообщество, в училище? Однако, будь нас тысячи или единицы, кровожадное буйство Титуса грозит всем и каждому, подвергает риску саму возможность исполнения мечты моей Эо, а этого я допустить никак не могу. Она пожертвовала собой не для того, чтобы Титус смог убить нескольких золотых детишек.
Всхлипывая, сижу в оружейной, обдумывая то, что предстоит сделать.
Я гляжу на свои руки. Скоро их обагрит новая кровь. Иначе нельзя: этого неуправляемого психа нужно остановить.
Наутро вывожу его во двор замка перед общим строем, смотреть разрешили даже рабам. Мостовая вычищена, остатки ночного пиршества убраны, высоко над головой парят в рассветном тумане несколько кураторов. Санитарных роботов с ними нет, что можно расценивать как молчаливое согласие.
Толкаю Титуса на колени перед его бывшими людьми. Они молчат, нервно шаркая ногами по скользким булыжникам. Рукоять тесака холодит мне руку.
— За насилия, зверства и попытку убийства членов своего братства я приговариваю Титуса Ладроса к смерти! Кто-нибудь оспаривает мое право это сделать?
Смотрю вверх на кураторов. Молчание. Перевожу взгляд на Виксуса, чей синяк на шее еще заметен, потом на Кассандру. Костлявый Поллукс, который отпустил Кассия и обещал открыть нам ворота, уже переметнулся к нам и стоит рядом с Роком. А я сам? Предаю смерти алого за то, что убивал золотых. Когда-то Титус копал землю в шахте, как и я. Скоро его душа отправится в ту же самую долину, где ждут и меня, хоть и окончил он свою жизнь глупо, думая в своем горе о себе одном. Ему не хватило сил жить для большего, для всех нас. Для алых.