Алое восстание
Шрифт:
Надеюсь, будущим покровителям это зрелище нравится, иначе мы можем считать себя трупами.
— Нам нужен Юпитер, — шепчу упырям, — найдите мне его и не подпускайте близко других. Ведьма, бери мои гравиботы и лети за подкреплением, живо!
Оставшись босиком, поднимаюсь во весь рост и кулаком в импульсной перчатке вышибаю входную дверь с террасы.
Венеру застаем в спальне тепленькой — в шелковом белье, на роскошной кровати. Оружие и броня, с которых стекает тающий снег, свалены у камина. Так и есть, это она помогала Шакалу на перевале. На золоченом ночном столике — виноград, пирожные, бутылка вина. Кураторша отчаянно вырывается, прижатая к кровати четырьмя упырями. Надежно привязываем ее за руки и
— Вы… вы не смеете! Какое право… мы ауреи! — Она с ужасом смотрит на мое снаряжение, принадлежавшее Аполлону. В углу висит мужская одежда, они любовники. — Кто тебе помог?
— Я сам себе помог, — с усмешкой отвечаю я, щекоча ее холеную руку острием кинжала. — Сколько еще осталось кураторов?
Венера молчит, не находя слов. Курсанты, сопливые детишки, берут Олимп! Подобного в истории еще не случалось, ни на одной планете никто даже помыслить о таком не мог. Не тратя времени, затыкаем тетке рот и оставляем привязанной и полуголой в спальне с открытым окном. Пускай узнает, где раки зимуют.
Снаружи уже слышны голоса, это Ведьма доставила наверх очередную партию наших. Злобный Тактус будет рад порезвиться. Милия и Нила появятся следом со своими отрядами. Все мои люди встанут как один за Виргинию, за меня. Пришла пора расплатиться за все — и за обман, и за испорченную пищу, и за угнанных коней. Опускаемся по переходам башни все ниже и ниже, обыскивая спальни, бани с фригидариями и кальдериями, видеозалы и бордели, полные розовых. Юнона плещется в бассейне. Упыри кидаются в воду, но, даже голая, она умудряется сломать руку Клоуну и едва не утопить. Севро приходится оглушить ее импульсом из лучевика. Замок ее взят, штандарт захвачен, но в нарушение правил она осталась на Олимпе, как и Юпитер с Аполлоном.
Вулкан развалился в кресле у камина в видеозале, перед ним разворачивается голографическое действо с камер наблюдения: Кассий стоит на стене замка, над головой его свистят огненные снаряды. Осколочные катапульты, ничего себе! На другом экране Шакал карабкается по снежному горному склону ко входу в пещеру, где Лилат поджидает его с термоплащом. Рядом с жужжанием опускается робот-санитар. Куратор замечает нас, лишь когда мы выключаем аппаратуру и изображение гаснет.
На вопрос, где Виргиния, кураторы отвечают, что это дело Аполлона с Юпитером и никого больше не касается, и уж тем более меня. Мне, по их мнению, следует позаботиться о собственной голове, пока она не скатилась с плеч. Интересно, как они собираются рубить, если все топоры у меня.
Волоча пленных с собой, бешеная волчья стая скачками несется вниз с этажа на этаж по широкой винтовой лестнице. Алая, бурая и розовая обслуга в панике жмется к стенам. Я не обращаю на них внимания, но бегущие за мной бойцы в боевом исступлении не щадят никого — домашних рабов сшибают с ног, а немногие серые, решившие по глупости сопротивляться, не успевают даже об этом пожалеть. Опрокинув алого, парень из Цереры так увлеченно молотит ему по лицу кулаками, что Севро приходится силой вернуть подчиненного в строй. Увернувшись от залпа лучевиков, Тактус одним движением ломает шеи сразу двоим крабам, а я укладываю семерых ударом импульсной перчатки, не давая себе труда даже пригнуться — защитное поле непроницаемо для их оружия, броня лишь чуть нагревается.
Продвигаясь вперед, армия вторжения постоянно растет, новые подкрепления прибывают через каждые шесть минут. Медленно, слишком медленно. Юпитер нам пока не по силам, тем более вместе с Плутоном и остальными, кто еще на Олимпе. Однако нервничаю я один, бойцам все нипочем. Они верят в меня, словно в бессмертное божество. Все уже знают, что я сделал с Аполлоном. «Победитель богов», «сокрушитель Олимпа», — слышится из дикой косматой толпы, наводняющей золоченые хоромы,
Десятки моих разведчиков разбежались по коридорам во все стороны, и я уже знаю, кто ждет внизу: Юпитер, Плутон, Меркурий и Минерва. Они идут навстречу. Меня пробирает внезапный страх. Кто тут охотник, а кто жертва? Хрен знает, на самом деле. Приходится напомнить себе, что у них Виргиния и что эти люди берут взятки у того, кто убил мою жену. Кровь стучит в висках, ярость возвращается.
Меркурий обнаруживается в большом зале. Истерично хохоча и выкрикивая куплеты непристойной песенки, пухлый коротышка кружится в боевом танце как сумасшедший, размахивая полами спального халата и отбиваясь разом от полудюжины моих волков, бестолково тычущих мечами. Такой отточенности движений я нигде, кроме как в шахтах, не наблюдал. Маленький куратор дерется так же ловко, как я орудовал щупальцами проходческого агрегата. Воинственная ярость и точный расчет дополняют и поддерживают друг друга. Кулак, нога, локоть — в лицо, в колено, в пах. Нападающие валятся один за другим под градом стремительных ударов. Пируэт, обманный финт, перескок через голову — и еще одна из мертвяков Тактуса сползает по стене, точно тряпичная кукла. Другой получает коленом в лицо, а последняя лишается большого пальца на руке и роняет меч. Извернувшись в новом пируэте, ловкач пытается достать и меня возвратным ходом хлыста, но я быстрее, несмотря на его филигранное владение бритвой. Уклоняюсь в сторону, и мой кулак с хрустом вминается в его предплечье, ломая кость. Меркурий с воплем отскакивает, но я успеваю ухватить и вывернуть ему руку, довершая начатое.
Шипя от боли, он разрывает дистанцию, изготовив лезвие-хлыст для новой атаки. Мы стоим посреди зала, вокруг валяются без чувств мои люди. Кричу остальным не подходить и выхватываю из ножен на спине свой тесак. Пухлые младенческие щеки куратора раскраснелись, он изрядно пьян. Золотые кудри, промокшие от пота, свисают на глаза, и он отбрасывает их назад движением головы. Левая рука бессильно обвисла, но правой он вычерчивает в воздухе узоры концом хлыста, словно поэт гусиным пером.
— Ты совсем одичал, малыш, — кривится Меркурий в усмешке.
— Что же ты не выбрал меня в свое братство, — парирую я. — Вот и воспитывал бы.
— Я просил их не дожимать тебя, да разве тут кто-нибудь меня слушает? Каждый считает себя умнее других. Этот идиот Аполлон… Правду говорят — гордость ослепляет.
— Не только гордость, — хмыкаю я.
Куратор вглядывается в мою броню:
— Значит, в глаз? Насмерть? — Он хмурится, озираясь по сторонам. Бойцы, обступившие нас, подбадривают меня. — Похоже, они жаждут крови. Поединок? Это было бы забавно.
Я отвешиваю церемонный поклон.
Меркурий отвечает шутливым реверансом.
Коротышка мне симпатичен еще с времен отбора в братства, но умирать под его бритвой совсем не хочется.
Вздохнув, возвращаю тесак в ножны и оглушаю куратора силовой перчаткой. Бойцы едва успевают связать его, как из дверей в конце зала появляется Юпитер — мужчина гигантского роста в сияющей броне. Потрясая искрящим импульсным копьем и бритвой, он бросается вперед, за ним следует Минерва, тоже в полном вооружении. Мы поспешно отступаем, неся тяжелые потери. Неуязвимая парочка подминает и расшвыривает в стороны моих бойцов, словно валуны, катящиеся сквозь луговую траву. Уцелевшие и раненые удирают на верхние этажи, в панике толпясь на лестницах, поскальзываясь на мраморных полах огромных залов и сталкиваясь с подкреплениями, спешащими на помощь. Юпитер громогласно хохочет над жалкими мечами и копьями, не способными даже поцарапать его броню.