Алпамыш
Шрифт:
Своего коня готовь хотя бы год, —
Жаль мне, Кокальдаш, твоих забот-хлопот.
А узбекский конь, как ни хитер ты будь, —
Хоть бы ты гвоздями вымостил весь путь, —
Может каждый гвоздик на скаку минуть,
Ни одной ноги не наколов ничуть,
И притом — обгонит твоего коня.
Этот конь совсем особенный тулпар!
Если
Если б ты его связал перед байгой,
Чтоб не шевельнул он ни одной ногой, —
Сам уйдя вперед дорогой скаковой
Даже на пятнадцать дней, — а все равно —
Первому тебе прийти не суждено:
Путы разорвав, сумеет Байчибар
Обогнать тебя — и первым прискакать.
Этот конь — совсем особенный тулпар!
Слушай, Кокальдаш: на мой совет склонись —
И перед конгратским гостем не срамись:
Лучше от байги заране отстранись.
Нет у нас во всей стране таких коней.
Барчин-гуль тебе не взять, — забудь о ней!
Раз не суждено, то покорись судьбе, —
Мучиться напрасно для чего тебе?
Путь байги хоть на шесть месяцев назначь,
Из любого места отправляйся вскачь, —
Но узбек поспеет первым. Плачь — не плачь, —
Знай, что этот конь клеймен клеймом удач.
Он — коням погибель, седокам — позор, —
Говорю: с Чибаром безнадежен спор…
Услышав такие слова, очень разгневался Кокальдаш:
— Знаю, Куса, — лукава душа твоя! И раньше злобу ты на меня имел. Теперь ты заранее сговорился с узбеком, — он тебе, наверно, дал три-четыре теньги, чтобы ты страху на меня нагнал, чтоб от байги отвел. Вот почему ты так хвалишь узбекского коня! Ну, хорошо, — попомнишь меня!..
С этими словами бросился Кокальдаш на сынчи — и выколол ему оба глаза.
— За твои глаза я уплачу кун, когда моего Кокдонана обгонит узбекский конь-скакун… А пока, — сказал он, — поедем-поглядим на того Алпамыша.
Собрались все девяносто калмыцких батыров — и Караджан с ними был — и шумной толпой поскакали все к Алпамышу…
Сидит Алпамыш в шатре. Сморит — какие-то калмыки едут: голова у каждого на юрту похожа, туловище — как холм крутой. Алпамыш, не вставая, грозно посмотрел на батыров. Растерялись без одного девяносто батыров калмыцких, давай соскакивать с коней, — руки на груди сложив, поклонились приезжему. Только один Кокальдаш-батыр с Кокдонана своего не слез — и так сказал Алпамышу:
— Мой совет, узбек, помяни, —
С этого пути поверни,
Собственную жизнь сохрани.
Своего
Кокальдаш-батыр говорит, —
Он словами зря не сорит,
Сердце его гневом горит.
Что тебе до моей жены.
Уезжай, пока не убит.
Горы тучами окружены,
Силой мы с тобой не равны.
Если мы столкнуться должны, —
В лапы ты мои попадешь,
Целым ты из них не уйдешь.
Я с тобой, узбек, не шучу:
Я тебе башку сворочу,
На тебя конем наскочу —
В прах тебя, несчастный, втопчу!
Поступлю с тобой, как хочу!
Уезжай, узбек, поспеши,
Жизни сам себя не лиши.
Если хочешь слышать — услышь:
Ай-Барчин не люб Алпамыш,—
Чувства ее к нам хороши.
Кокальдашу не раз и на два
Говорила такие слова:
«Алпамыш — сухая трава,
Потерял на меня права.
Буду вашей, — вам говоря, —
Обещанье даю не зря…»
Кокальдаш этот самый — я.
Знай, узбечка будет моя!
Алпамыш тоже тогда слово свое сказал Кокальдашу:
— Высушу я взглядом море-океан,
Громко закричу — обрушится курган.
Сколько глупых слов ты тратишь, пахлаван!
Я зовусь Хакимом, я байсунский хан.
Трус и слабосильный из далеких стран
Едет ли на поиск той, кому желан?
Где страна такая, где такой народ,
Чтоб такой, как ты, нашелся там урод?
Вздорной похвальбою свой наполнив рот,
Стал, как на базаре, на всю степь орет!
Болтовня батыру цену не набьет,
Славу бесполезным криком не стяжать, —
Храбрецы должны Рустаму подражать:
В боевые дни величие держать,
Недруга в бою нещадно поражать.
Дело хвастуна в такие дни — дрожать.
Выйдет на майдан, бахвалиться начнет,
Думает — соперник лжи не разберет.