Альсара
Шрифт:
Девочка ещё несколько раз это отрепетировала, пока не вышла из астрала.
Сверкающая молния была где-то близко. Была, словно внутри и пыталась вырваться наружу. Девочка привыкала терпеть боль. Кроме того, это была боль, смешанная с чувством удовольствия.
Теперь если кого-то где-то без причины бил ток — все понимали, кто в этом виноват. Единственный электраэтернал. Даже если Азия со скучающим видом смотрела в окно. Но сейчас она может контролировать всё, что происходит.
Азия наконец-то почувствовала облегчение, пусть она наркотически зависима и неспособна даже спать. Зато у неё есть скрытое
"Это интересно", — думала, улыбаясь, девочка. Теперь молния будет бить там, где ей надо.
"Серебряная смазка не наркотик, кроме привыкания нет никаких противопоказаний", — звучал в её голове успокаивающий голос Рона.
Кроме угрызений совести за то, что Азия так просто согласилась принимать самый тяжёлый наркотик из существующих — серебряную смазку, больше ничего не тревожило. Она прекрасно себя чувствовала. Полностью контролировала всё происходящее. Видела скрытый смысл в глазах и словах собеседников. И чувствовала себя сверхоружием.
Если бы ещё не Шарон, который не упускал возможности унизить или обидеть бедную девочку.
Азии даже нравилось снова ходить в джинсах и блузочке с открытыми плечами. А ещё она, как и прежде, собирала волосы в хвостик. Это придавало ей девственной наивности. Особенно густые длинные слегка закрученные ресницы. Но все эти атрибуты в сочетании со способностью электраэтернала поднимали её на новую ступень. Но для Шарона она была безнадёжной и двуличной. Её такую не исправит даже Ксива и Матра.
Шарон часто говорил с мастером Роном на эту тему.
— Разве ты не видишь, она тобой пользуется.
— Почему ты так считаешь, — не возмутился Рон.
— Я понимаю, на старости лет захотелось девочку помоложе, но разве это не опасно? Твоя Айри или Азия — куда более непредсказуема, чем хотелось бы. Она опасна…
— Ты её боишься, — подколол его Рон.
— Пока только она боится меня. Потому как избегает, — Шарон был прав. Азия просто не могла выносить постоянных подколок со стороны грозного качка. Старалась промолчать или избежать встречи с ним. А использовать против него электричество было страшно, так как он мог не задумываясь ответить ожогом, — я говорю о перспективе, — Шарон продолжал, — она неадекватна, непредсказуема и амбициозна, поэтому опасна. Из подобных людей могут вырасти диктаторы и тираны, а мы делимся знаниями Эры Разума — это сильное оружие.
— Позволь мне быть службой безопасности. Если бы я отсеивал опасных, — стал суровей Рон, — ты бы никогда не оказался в стенах Ксивы и Матры.
— Я был самым лучшим и самым сильным. Настанет день, когда я буду самым сильным воином. И смогу бросить вызов даже Вам.
— Думаешь, я не знаю о твоих амбициях? Здесь полно людей с куда меньшими амбициями, а ты… — Рон указал рукой на Шарона, — тебе постоянно не хватает драки, но я не чувствую от тебя почтения. Я для тебя авторитет лишь до тех пор, пока ты учишься. Когда ты станешь полноценным архонтом, тебя ведь ничто не остановит, правда.
Шарон видел, что врать бесполезно.
— Да ты прав Рон, ну и что же теперь? — Шарон пошёл на провокацию.
— А то, что вы с Азией — лучшие. И постарайся это принять, как данное, лучше больше сил направляй не тренировки.
"А как ты можешь запретить", — подумал Шарон. Но оба сделали вид, что ничего этого не заметили. И разошлись заниматься своими делами.
Шарон проводил большую часть времени в спортзале. Но в отличие от Азии он не занимался художественной гимнастикой. Он поднимал тяжести. Наращивал мышечную массу. В прошлом он был атлетом, перекачавшимся на стероидах до такой степени, что его просто не пускали на конкурсы по бодибилдингу. Он сам нарушил пропорции тела. Теперь же у него появился шанс всё исправить. Он слышал о великолепном докторе. Так он пришёл в Ксиву и Матру. Он был в прошлом бойцом, а сейчас качком с подорванным здоровьем. Но именно здесь его и научили новым силам.
Втайне от всех — Шарон мечтал стать самым сильным человеком на Свете. Поэтому тренировался.
Он не стремился открывать в себе другие силы, но так уж случилось, что он оказался способен контролировать духов огня. На самом деле просто воспламенять всё окружающее. Теперь половину времени он проводил в спортзале, а другую в специальном подвале, чтоб не поджарить никого. Он вздымал столбы пламени. Испытывал свою кожу на прочность и огнеупорность. Прыгал через костёр и лежал на пылающих углях.
Прелесть огня в отличии от электротока в том, что он продолжает пылать и после изыскрения, так называл это процесс Шарон. Азии же приходилось поддерживать постоянный электроток. Ведь он исчезал после её остановки, уходя в землю. Это изматывало куда больше, но в этом была своя прелесть.
— Электричество намного красивее огня, — так говорила Азия, и казалось, в это верила.
Теперь уже не Азия была подружкой Сантаны, а Сантана подругой Азии. Но Азию устраивала прежняя роль и она с удовольствием её играла.
Так удивительно, лагерь вроде бы и не двигался. Но находясь здесь, Азия успела побывать в таких разных местах. Она видела цунами и смерчи. Единственное, на что она отказалась смотреть — терминаторный шторм, слишком много воспоминаний.
Где-то рядом был Храм Ксивы. Изредка к нему ходили паломники. Но никогда не попадали в лагерь. Казалось, он скрыт за невидимой стеной.
Большинство учеников Ксивы и Матры были верующими. И им пришлось сменить свою веру в Святую Церковь на ксивианство. Эта вера была ближе ордену Ксива и Матра и не воспитывала ненависти. Ведь как все знали, многие архонты были клонами. Знала это и сама Азия. Поэтому в её душе со Святой Верой было покончено. Но и неофатализм казался неправильным. Азия знала, что Райан неофаталист. Но сама придерживалась ксивианства.
— Ксива — богиня Альсары. Сама богиня земли, — рассказывал Рон на занятиях, — она сотворила Альсару такой, как она есть и она заботится о своих детях. Но сейчас век глобализации, наша вера ослабела, и её место норовит занять Святая Церковь. Многие ксивианцы перешли в неофатализм, чтобы не терять связь с Ксивой.
— Почему они это сделали, ведь неофаталисты — атеистичны.
— Да, они атеисты, но ни придерживаются тех культов, которые им приятны. Они празднуют религиозные праздники и даже молятся. Но относятся к этому, как к социальному стандарту, что ли.