Алтарь Василиска
Шрифт:
– Горяченького бы… – привычно вздохнул Шемма.
Тревинер, как правило посылавший табунщика на Белый алтарь, на этот раз промолчал. Альмарен обвел взглядом друзей, будто заново замечая осунувшееся лицо охотника, а за ним и бескровные щеки Витри, исхудалую физиономию Шеммы, застывшие губы Лилы, которая никак не могла согреться после вынужденного купания.
– Подождите! – воскликнул он и протянул руки к котелку.
Собрав в ладонях огненную силу, маг охватил котелок с боков и сосредоточил поток силы между ладонями. От воды пошел пар, и вскоре она закипела, словно котелок стоял на сильном огне.
– Это –
– Теперь и жить можно, после горяченького. А, Шемма? – окликнул табунщика Тревинер. Шемма не ответил – он был слишком занят сцеживанием остатков чая к себе в кружку.
– А как быть с вами, утопленники? – Охотник озабоченно глянул на Лилу и Альмарена. – Возьмите-ка мой плащ, один на двоих – это у нас все, что пока еще не намокло.
Он вытащил из-под Шеммы плащ и бросил в руки Альмарену. Тот передал плащ магине. Лила сделала несколько шагов в глубину пещеры, но внезапно остановилась.
– Альмарен! – оглянулась она.
Он немедленно подошел к ней.
– Я не могу допустить, чтобы ты лег спать в мокрой одежде, – неуверенно сказала магиня.
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – Альмарен не сводил пристального взгляда с ее глаз, отыскивая ответ.
– А почему бы нет? – почти беззвучно произнесла она. – Кто знает, сколько нам еще осталось…
Не договорив последнего, угаданного Альмареном слова – «жить», она повернулась и пошла в темноту. Альмарен шагнул за ней.
XVIII
На исходе ночи конница Ромбара собралась у восточных ворот Босхана. Вскоре подъехал и сам Ромбар в сопровождении Равенора, видимо решившего, что спасение камней Трех Братьев не может обойтись без его присутствия. Кроме знаменитого мага, здесь был и Скампада в своем щегольском светло-сером плаще, с объемистыми дорожными мешками, притороченными у седла, а с ним Фирелла в одежде пажа, глядящая на ночной город круглыми спросонья глазами. Сын первого министра имел важное поручение от Норрена – доставить его дочь и его письмо в цитионский дворец.
Убедившись, что все в сборе, Ромбар дал команду открыть ворота.
Стража завертела рычаги, натягивая толстые цепи, поднимающие решетку, отодвинула засовы створок ворот.
– Люди знают о цели нашей поездки, Магистр? – Равенор, хотя и узнал подлинное имя магистра ордена Грифона, упорно называл его Магистром, видимо, не считая нужным переучиваться.
– Никто, кроме нас с вами, – ответил вполголоса Ромбар. – Проводнику известно, что нам нужно пересечь Ционское нагорье, но не известно зачем.
Равенор взглянул на проводника, невысокого, уже немолодого человека, сидящего верхом на коротконогой гнедой лошаденке.
– Кто он такой?
– Нувелан представил его как одного из охотников покойного правителя.
– Он из босханской трифоньей
– По-видимому, да. По словам Нувелана, он знает Ционские скалы лучше босханских улиц.
Ворота распахнулись, открывая взгляду светлеющий кусок неба над Ционским нагорьем. По жесту Ромбара конница тронулась с места и выехала из города. Скампада, которому было не по пути с отрядом, вежливо попрощался с Ромбаром и поехал вдоль городской стены вместе с Фиреллой и одним из Равеноровых слуг. Отряд последовал за проводником, направившим свою лошаденку в лощину между скалами.
Ромбар пришпорил коня и поравнялся с проводником.
– Нам нужно прибыть на место как можно Скорее. Сколько дней займет наш путь?
– Мы будем там к полудню четвертого дня пути, если поедем с рассвета до заката.
– Три с половиной дня… – повторил за ним Ромбар. – Быстрее не получится?
– Я веду вас кратчайшим путем. – Голос проводника не выражал ни досады, ни готовности услужить.
– Но наша цель лежит на северо-востоке, а мы движемся на восток, – не прекращал допытываться Ромбар.
– В скалах прямой путь не всегда самый быстрый, – пояснил проводник. – Здесь есть прямые тропы, но они пешие да и не каждому под силу.
Конных троп, пригодных для такого отряда, как ваш, в Ционских скалах немного. Я знаю путь в Лоан, путь на восточный берег Келады да две тропы, ведущие к северному краю нагорья. Мы пойдем той тропой, которая выходит из скал поблизости от указанного вами места.
Ромбар окинул проводника недоверчивым взглядом. Не найдя ничего примечательного нив загорелой физиономии, обычной для охотника, ни в неопределенного цвета волосах, где поседевших, где выгоревших на солнце, ни в потертой куртке простого покроя, ни в завалящей лошаденке, он пожалел, что здесь нет Альмарена, который мог чувствовать амулеты Каморры, или хотя бы такого хитреца, как Скампада, от которого не укрылась бы ни малейшая подозрительная черточка.
– Ты местный? – поинтересовался он у проводника.
– Да.
– Стало быть, с детства в скалах?
– С пяти лет ходил туда с приятелями. Они, как подросли, стали кто кем, а я – охотником.
– Ты был на службе у покойного правителя?
– Я и сейчас во дворцовой охоте. – На лице проводника мелькнуло чувство, похожее на удовольствие. – После гибели правителя ее величество сохранила охоту для наследника. Боевой растет парень – вылитый отец! Сейчас она не разрешает ему выезжать в скалы, но пройдет четыре года, и он станет законным правителем Босхана. При нем грифонья охота не будет бездельничать.
– Прежний правитель погиб как раз на грифоньей охоте, – напомнил Ромбар.
– Наших не в чем упрекнуть, – понял намек проводник. – Правитель, как это нередко бывает с сильными воинами, вообразил, что он еще сильнее, чем на самом деле.
– Вот как?! – с сомнением заметил Ромбар.
– Я был на той охоте и сам видел, как это случилось. В тот день мы отыскали крупного грифона и окружили его на небольшой высокогорной площадке.
Правитель приказал нам разойтись по краям площадки и следить, чтобы зверь не спрыгнул вниз, а сам пошел на него один на один. Любил он это дело – брать грифона в одиночку, но зверь старый попался – сильный и хитрый. Не успели мы подбежать, как все было кончено.