Альтеpнатива (Весна 1941)
Шрифт:
– Хорошо. Я поехал. Через полтора часа с и г н а л будет у тебя, ты уж проследи.
– А дальше? Ну, допустим, мы получим какие-то материалы на Везича. Что потом?
– Что-нибудь придумаем, Владимир. Важно начать немедленно.
Он говорил неправду. Он придумал все, пока ехал сюда. Ему надо было сделать первый шаг: пусть на Везича падет пятно, любое, пусть даже вздорное, пусть даже то, которое можно потом отмыть. Второй шаг предпримет Никола Ушеничник.
Вице-президент издательской корпорации "Хорватские новины" Никола Ушеничник помешал ложкой черный чай, обжигаясь, отхлебнул глоток, пролил несколько капель на новенький
– А если я подведу наши газеты?– спросил он, остановившись. Диффамация, клевета и все такое прочее? Хорватской прессе и без того туго живется...
– В худшем случае газету арестуют на один номер. И наложат штраф. Это может быть, Никола. Но такая возможность равна единице. Единица против тысячи.
– Гарантии?
– Мое слово.
– Твое или Мачека?
– Мое или Мачека?– переспросил Иван Шох, чувствуя, как в нем накипает злоба.– Мое или Мачека... Ты кого просил о помощи со строительством? Меня или Мачека? Кто тебе сэкономил пять миллионов динаров? Я или Мачек?
– Знаешь что, Иван, только не заносись. Ты сэкономил мне деньги лишь потому, что стал секретарем Мачека. Будь ты поэтом Шохом, ничего бы не сэкономил. А сейчас ты предлагаешь мне ударить по одному из полицейских китов! Я знаю, что это такое: я стукну, а потом все - в сторону. Если бы мне это п о р у ч и л Мачек, тогда другой разговор. Я бы выполнял его указание, я бы тогда служил власти. Я люблю тебя, Иван, но я ведь достаточно платил тебе за помощь. Сколько твоих поэм напечатано в наших газетах? Я ж тебя этим не попрекаю. А ты мне глаза колешь: "Я тебе деньги сэкономил, я тебе дал возможность строиться!" Нельзя так!..
Иван Шох умел показать обиду. И прощаться умел так, чтобы собеседника не то чтобы испугать, но дать понять его вину и - более того - ошибку. У каждого человека, считал Шох, в определенный момент появляется определенное пристрастие, и этому-то пристрастию он подчиняет все свои помыслы. А поскольку Шох старался иметь дело лишь с людьми толковыми, знающими во всем и во всех с м ы с л, он точно представлял себе, как такие люди выстраивают многосложные комбинации, основанные на личных отношениях, пересечениях интересов, взаимосвязанностях тех компонентов, которые в конечном счете и влияют на положительный или отрицательный исход дела. А в этой взаимосвязанности особенно четко прочерчиваются дружба или вражда того или иного лица с другим лицом. То есть, рассорившись со мной, ты неминуемо рассоришься с доброй половиной моих приятелей, а они, мои приятели, держат руки на рычагах, и, таким образом, расхождение со мной будет означать для тебя разрыв со многими людьми, которые в иное время помогали, а отныне будут пассивными, и это значит, будут вредить, ибо пассивность - то самое страшное, что может помешать д е л у по-настоящему.
– Ладно, Никола, - медленно сказал Шох.– Извини, что посмел обратиться к тебе с такой просьбой. Виноват. Ну ничего, как-нибудь я свою вину заглажу. Не последний раз видимся, не первые у нас с тобой в жизни дела...
Шох не торопился уходить, он знал, что всякая поспешность необходима лишь в крайнем случае. Надо так вести разговор, чтобы собеседник имел время для ответа, от которого зависело многое не только для него самого, не только для того, кто пришел к нему с разговором, но и
– Привет домашним передавай, - продолжал Иван, забирая со стола спички и сигареты, - особый поклон батюшке, мудрый он у тебя человек.
– Куда ж ты? Погоди, сейчас я скажу, чтобы обед нам накрыли.
– Нет, спасибо, Никола, мне обедать можно только после того, как дела улажены. А сейчас придется к твоим конкурентам ехать...
– Не напечатают, Иван.
– Напечатают. Им ведь и м о е г о слова достаточно.
– Обидчивый какой стал... Будто девица.
– Мы на друзей не обижаемся, Никола.
– Это, значит, понимать так, что я теперь и не друг тебе? Да?
Шох сухо засмеялся.
– Не я девица, а ты. Ишь, какие сюжеты придумываешь...
С этим он поднялся и протянул руку.
– Да погоди ты, - нахмурился Ушеничник.– Погоди. Сядь. Так дела не делаются. Сядь.
Н а ч а л ь н и к г е н е р а л ь н о г о ш т а б а
Г а л ь д е р.
"Обстановка. Намечается новый балканский союз: Англия - Греция
Югославия. Переброска югославских войск в Южную Сербию продолжается.
Количество признаков распада югославского государства увеличивается.
Вицлебен (начальник штаба 2-й армии). Совещание по вопросу
операции, проводимой 2-й армией. Главный удар наносить левым флангом.
Ближайшая цель - высоты севернее Загреба".
NIHIL ESN IN INTELLECTU, QUOD NON FUERIT IN SENSU*
_____________________________________________________________________
* В разуме нет ничего такого, что не содержалось бы раньше
в чувстве (лат.).
А Степан и Мирко газет не читали - надо было освобождать усадьбу от строительного мусора, свадьба-то с Еленой через три дня, как только страстная неделя кончится и пасху встретят. Какие уж тут газеты, какая тревога за то, что происходит в далеких и непонятных городах, какие тут радиопередачи, будь то из Берлина, Белграда или Лондона, врут в них все или молчат о правде, только деньги зазря переводят...
...А маленькая художница Анка торопилась закончить работу, она с матерью дюжину полотенец и две скатерти вышивала - красным крестом по беленому полотну, - но от работы им приходилось часто отрываться, потому что мать таскала ее с собой по городу: запасаться солью и крупой. Люди говорят, война может случиться, а отец сказал, что в войну без соли погибель...
...А Ганна любила Мийо и была с ним все дни напролет и даже ночи, зная, что Звонимир Взик в своей редакции. И старалась она не слышать улиц, и сняла номер в отеле, где на окнах были старинные тяжелые гардины, - там не то что темно, но и тихо, как в склепе. Ведь когда тайно любят, боятся света да шума...
...А репортер Иво Илич из газеты Звонимира Взика, Ганниного мужа, смотрел на своего первенца со страхом и брал работу на дом, чтобы больше сделать. Взик платил за строку, а если война (не будет войны, не может ее быть!), так хоть побольше денег на первое время и ни в чем мальчику не откажет, пусть весь мир перевернется вверх тормашками! Эх, повезло бы ему, дал бы ему отличиться Звонимир Взик, поручил бы какой важный репортаж, сразу б жизнь переменилась, сразу б из нищеты вылезли, да ведь разве даст! Журналист, если он настоящий, вроде акулы, все сам норовит заглотать, а уж если горячая тема, тут он первый, хоть и редактор, и на машине ездит, и секретаршу держит...