Альтернатива. Бой за власть
Шрифт:
Тонкие женские ноги, обутые в кожаные туфельки, аккуратно шагали к Джаину. Поверх телесных колготок была надета зелёная юбка, немного ниже колен. За её пояс заправлялась приталенная белая сорочка, с тонкими зелёными полосами и небольшим, светлым воротником. Густые коричневые волосы, аккуратно обрамлявшие лицо и спадавшие на плечи – замечательно сочетались с большими карими глазами, в которых так и отражалось смущение. Даже сквозь лёгкий умелый макияж – видны были слегка розовые щёки.
Эта молодая, поистине привлекательная девушка – произвела фурор, правда только внутри бывших рабов. Несмотря на бурю эмоций и смешанные внутренние чувства – народ остался спокойным, продолжая удивлённо наблюдать. Подойдя к Джаину, творец людского будущего совсем засмущалась и опустила глаза, посильней прижавшись к предводителю. Рядом с
–Эту прелестную барышню зовут Марина – в дань королеве Магне. И она – мать троих детей!
6 эпизод.
Месть.
Не встречал ещё император Вэнтэр таких проблем, которые не смог бы разрешить; и не важно, сколько на это уйдёт времени. Почти век ради хрустального трона, на котором он восседал, два века ради бессмертия, пол десятилетия ради утопии, или тройка дней ради налаженного контроля над материком – всё едино для мальчика-тирана, с самыми синими глазами и чёрной душой.
В свете белой дуги на мрачном небе, а также желтоватых звёзд, что с высоких столбов лили свет на нэогарские кварталы – можно было увидеть всеобъемлющие восстановительные работы. По крайней мере, они усердно велись днём; ближе к ночи, нэогары взялись за отдых. Практически все завалы разобрали, а на каждом разрушенном здании виднелись первые этапы работ по реставрации. С наступлением ночи, холодные души практически исчезли с улиц; если кто и остался, так это патруль.
Совокупность плюсов для нэогаров усложнила задачу мстителю, оставшемуся в Империи. Но, не смотря на это, ещё до наступления одиннадцатого часа ночи – последний человек среди холодной расы, показался напротив ворот внешней дворцовой стены. Новые врата установили первым делом, а любой кирпич, в пригодности которого закрались сомнения, заменили на новый. Как и полагалось в такое время, крепостную стену укрыли мрачные тени. Тем не менее, осторожному в каждом движении мстителю, удалось разглядеть самураев – недавно созданных Чаном пешек. Мужичку, впервые их увидевшему, было плохо понятно, что это за твари, и на что они были способны. Также он не вразумлял сколько их было вокруг стены, зато точно понимал – двоя стояли прямо у ворот, и ещё двоя на самых поворотах за видимые края. С их позиций, область у дверей, вероятно, была недоступна, да и смотрели они точно перед собой, даже не шевеля маленькими головами.
Мощеная тропка, ведшая от самых дверей главного в Империи замка, пролегала через мостик, что в свою очередь переправлял пеших через ручеёк, быстрый и кристально чистый. Вымокший в его мелких водах человек выбрал выгодную позицию для наблюдения из-под креплений моста, и пока вода прозрачными локонами стекала с него – обдумывал свой план.
Безупречно тихо он извлёк из-под мрачной накидки собственноручно заточенную полосу железа. С разгона максимально быстрого, какой возможен был подуставшему мокрому человеку – мужичок вонзил «клинок» в глаз первому самураю, около правой двери. Развернув меч остриём к левому охраннику, он разрубил часть головы первого, и отсёк всё, что превышало глаза – второму. Оба самурая, не издав ни звука, грохнулись на землю – словно неисправная кучка металла. Мститель проделал убийства настолько тихо, настолько умело и талантливо, что сам не поверил своему мастерству. С нэогарами, что дежурили у врат раньше, было бы труднее… а эти пустышки лишь предприняли первые попытки обороны, когда его заточка отделилась от правой головы.
Скрежет стали и металлический звон обмякших доспехов мог бы навлечь беду, но нет, другие пары самураев смотрели в свои стороны. Пустоголовые пешки – проигнорировали нападение.
Вскоре через венец каменной ограды перелетела верёвка с толстым крюком и, держась за соломенного цвета трос – последний человек Империи предпринял беззвучный подъём, где стыки меж крупными кирпичами служили чем-то схожим со ступенями. Уцепившись пальцами за самый верх, мститель осторожно выглянул из-за последних камней свежей кладки. Его внимание наткнулось на вход в сам дворец. Достигнув глазами грань видимости дверей замка – его очи округлили кентавры, монументально стоявшие по бокам от дверей. Некогда бронзовые половины калитки, если и осталось теми же, то потемнели и сменили орнамент; после рабского побега, главные амбразуры обратились руинами… Картина перемен явно
Красоты ради, на последнем этаже дворца слабо горели симметричные бра, а во имя безопасности, в это самое время – генерал имперской армии и двое его подчинённых, шагали по широкому коридору. Обычно не было нужды заниматься чем-то подобным, но обычно – прижавшись к стенам коридора не стояли кентавры, чередуясь с самураями через одного. Они были неподвижны и бесшумны; на нэогаров, проходивших мимо – реакцию не изъявляли. Но это не означало, что они расслабились; у самураев в готовности держались клинки, у кентавров – жезлы.
–Генерал, разве не опасно зачислять не прошедших испытания воинов в личную охрану императора?– спросил идущий шедший Кана подопечный, уж очень рвавшийся к ореолу.
–Император технологу доверяет, в отличие от меня. Властитель счёл правильным тестировать пешек временем, с чем я не согласен. Мы допустим это, но всегда будем на чеку,– Кан был учтив как сын с отцом подле Вэнтэра, но вблизи собственных подчинённых, умел держаться как истинный атаман. Он не оборачивался, когда говорил с кем-то ниже себя, и никогда ничего не спрашивал. Его рвение уберечь повелителя заслуживало похвал, но генералу было невдомёк, что тёплый мститель уже успел пробраться внутрь замка через окно, иначе он бы не покинул последний этаж, оставив сильнейшего нэогара, ставшего мальчиком, на попечение непроверенным пешкам.
На первом, просторном этаже готического дворца – нелюдимый мужичок не встретил ни единой души. Среди множества арок, украшений, ювелирных ценностей и наследственных нэогарских достоинств – в тишине блуждала только пустота. Тихо прокравшись к широкой винтовой лестнице, мститель прижался к стенке и, обхаживая ступеньки – крепко сжал оба своих автомата. На следующем этаже, украшенном не менее роскошно, мстителя засёк первый нэогар. Едва ли он приготовил табельное оружие к огню, мужичок устранил броненосца пулей в самый глаз. Звук от выстрела раздался чётко, в такой-то тишине; даже помощи глушителя было едостаточно. Но выбора действий у диверсанта не было, поздно стало сетовать на случившееся. Оставалось только бежать, и бежать так, как ноги его не торопились ещё никогда.
Каждый грядущий этаж, как оказалось – охранялся всего одним нэогаром, которого мститель при первой же возможности пристреливал. На бегу, его меткость стала такой же шаткой, как пламя свечи на ветру, и далеко ни с первого раза удавалось отнимать у противника жизнь.
Звуки выстрелов разносились по замку, как грозовой гром после ослепительной молнии; из-за шума, охранники верхних этажей спускались на нижние, где их ждала пуля, выпущенная с мольбой угодить в глаз. Весомая проблема возникла тогда, когда закончились патроны, и мстителю пришлось перезарядить оружия. Тогда-то он и получил первые раны: сильный удар в грудь и задетое пулей ухо. Отбив нападение врага клинком, выдернутым из-за спины взмахом таким резким, что развод отобразил серп – бессмертный заимел преимущество. Но польза оказалась скоротечной; после пары успешных парирований сталь сломалась о сталь, высокой ценой отбросив недобитого противника.
Мститель бегом помчался по ступенькам и, убивая охранников на лету – наконец поднялся на последний этаж. Оказавшись там, среди роскошных стен просторного коридора, мужичок с укрытого плащом и тенью пояса сорвал гранату, отделив смертоносное ядро от чеки. Взрывчатка тотчас отправилась на лестничный пролёт, и едва скрылась в тенях и гуле рвавшихся кверху солдат, как жестокий и беспощадный рокот взрыва пожрал путь на верхний этаж.
В красном зареве кончины лестничной клетки, тени лучшего яруса увяли, и облегчённый своей победой мятежник развернулся к цели – коридору лично императорского этажа. Беззаботность и лёгкость в миг сползли с его лица. На арене показались пешки прославленного Чана, в невиданной прежде концентрации.