Альтернатива

Ра Юрий

На кармане лежат скромные две тысячи, в голове сомнение, в бензобаке бензин – так чего мы ждем? Мы, то есть мы с папой. Маме эти танцы с радиоаппаратурой были не близки. Может я и сглупил, но купил себе комплект по первому классу звучания, хотя и интернационал получился: усилитель «Одиссей-10» из Киева, вертушка «Ария-102» из Риги, колонки «Корвет-35АС» из Ленинграда. Мало того, что вразнобой, так и по дизайну мозаика. А самое дикое, что усилитель не подходил по сопротивлению к колонкам. Зато для своего класса это были самые лучшие из доступных мне аппараты.

Чтоб колонки не погорели, намотаю шунтирующие сопротивления из нихромовой проволоки, это любой сможет.

Около магазина спекулянт уверился в моей солидности и подошел толкать свой товар. Для Тулы неплохой ассортимент, из интересного лично мне пара альбомов «Блэк Сабат», он же Черный Шабаш, он же ансамбль песни и свистопляски под руководством Оззи Осборна. Нет, брателло, не по тридцать пять. Ибо диски у тебя не нулевые, конверты вскрыты. И не надо свистеть, что для осмотра распечатывал, вы с них запись делали на пленку, так что диски уже не целяк. И мне похрену, на какой замечательной вертушке их прогнали. И да, я вижу, что нет царапин. Два по четвертному, уважая твою коммерческую инициативу. Нет, это не попытка торговаться, я ставлю тебя перед фактом сделки. Два диска переданы папе, молодой и энергичный бизнесмен пойман на болевой прием, полтинник засунут в карман рубашки.

О чудо! Колонки вошли в багажник, а остальная аппаратура на заднее сиденье. Если бы поддался на провокацию и взял знаменитые «S-90», то пришлось бы на крыше везти, ставить съемный алюминиевый багажник. Но я мальчик старенький, и хорошо знаю, что эти гробы играют громко, но бестолково. Вообще, хорошо быть молодым и опытным, только не у всех это получается.

– Что вы себе позволяете, граждане! Давно в отделении не были? Вот сейчас там и окажетесь. – Упитанный старшина милиции всем своим видом изображал гнев и уверенность в своём праве порешать некую ситуацию.

– Дяденька, вы кто?

– Старшина Дитятин. Оба со мной, в отделении с вами разберемся.

– Документик есть соответствующий или просто маскарадный костюм надел? Предъявляем в развернутом виде.

– Нос еще не дорос, чтоб у меня документы проверять. Сопротивление милиции оказываем? Так даже лучше, срок сам себе поднимешь.

– Хорош базлать, оказываем сопротивление, действуй давай.

Чуток сорвали шаблон милиционеру, стоим такие спокойные, никуда не бежим, сопротивление оказываем пока устно и как-то добродушно. Так бы задержать по-взрослому, но два взрослых крепких разновозрастных, а он без рации, без наручников, из спецсредств только пустая кобура и удостоверение, которое не хочется показывать, поскольку не при исполнении.

– Так у тебя есть удостоверение личности, старшина, или тебя принять за мошенничество и использование милицейской формы лицом, не состоящим на службе?

И что тут отвечать, когда голоса уверенные, номера московские и взгляды цепкие, словно на самом деле задерживать собрались его, старшину Дитятина?

– Вот моё удостоверение. Не хулиганьте, граждане.

– Хм, действительно старшина. Только у тебя ошибочка, да

не одна.

– Какая?

– Мы не граждане, мы товарищи. Чуешь разницу?

– Так точно.

– И вторая ошибочка – не ту службу ты выбрал, старшина. Ты, получается, оборотень в погонах, крышуешь спекулянтов за долю с их бизнеса. Получается, тебя расстреливать надо как предателя, как на войне делали. И перед строем, чтоб сослуживцы видели.

– Ты что ли расстреливать будешь?

– Могу и я, опыт есть. Из нас молодых, знаешь, какие расстрельные команды получаются! Еще не знаешь. Мы сейчас скатаемся к твоему начальству в отдел, расскажем, при каких обстоятельствах познакомились. Ты же начальнику своему не заносил? Или заносишь?

– Нет.

– Ну тогда, он тебя и прикрывать не будет. Всё, мы поехали.

Начальник отделения милиции принял меня как родного, в том плане, что не стеснялся в выражениях, рассказывая, что он сделает с Дитятиным. Естественно, после представления, демонстрации удостоверения и рассказа о происшедшем.

– Товарищ майор, мне же не надо ничего этого. Ни вашей любви к нему в извращенной форме, ни его глаза на пятке, ни порванной жопы. Мне надо одно, чтоб больше у нас не было такого милиционера, во-первых, и чтоб об этом узнали его коллеги, во-вторых.

– То есть не докладывать наверх не получится?

– Получится, если он уйдет одним днем, а коллеги узнают неофициальную причину.

– Товарищ Милославский, это же просто слова, реально к ним ничего не приложить. Как я его заставлю добровольно писать рапорт об увольнении?

– Ну, как знаете. Всего доброго тогда.

– Что значит «тогда»?

– Значит, что завтра я пишу рапорт в горотдел КГБ по Туле, а потом в Москве своему начальству с указанием предпринятых действий и проведенных бесед. А дальше, как получится. Может статься, проверка ничего не выявит, и ваш старшина продолжит свою службу на прежнем месте.

– А вы надолго у нас в городе?

– На пару дней зависну, будет время еще раз к коллегам наведаться, меня там хорошо знают. Кстати, вчера с ними целый день провел.

– Вот по чесноку, скажите, если я его вышвырну, никто из ваших не узнает?

– В аналитическом отделе будет лежать мой рапорт с указанием принятых мер. В Тулу спускать ничего не будем.

– Заезжайте послезавтра убедиться, что приказ об увольнении Дитятина зарегистрирован установленным порядком. Я свою голову на плаху класть за этого ублюдка не готов.

– Кстати, он сказал, что с вами не делился.

– Еще бы он сказал по-другому! Пристрелил бы как собаку.

Еще денек-другой у родителей поживу, а потом домой поеду, в Москву. И там я себя чувствую дома в большей степени, чем в доме родителей. Так и понятно, я в этом доме дольше двух недель не жил, он и пахнет непривычно, и вокруг всё чужое и незнакомое. А в Москве, в моей квартире каждый гвоздик вот этими пальцами перещупан.

Глава 20 Глава для взрослых