Альвиана: по зову сердца и луны
Шрифт:
— Заболела? — поинтересоваться он, когда утром я встала сонная и уставшая. Всю ночь не давал покоя. Хоть успокоительное ему не подливай.
— Нет, — покачала головой, спросонья медленно разжигая плиту и вспоминая, что же лучше подать? В холоднике столько всего осталось, что выбор не прост. От скуки я только и занималась тем, что знакомилась с новыми рецептами. — Удивительно, но даже тогда в подвале, мокрая, не простыла.
— Потому что двуликие выносливее и здоровее людей.
— Но двуликим сидеть взаперти тяжело, — вздохнула. — Новый
— Рискни выйти и сгинешь в Нерских болотах, куда тебя увезут Нависы. Они караулят тебя у академии, общежития, за мной по пятам ходят.
Сейчас я внутренним чутьем знала, что Дельрен не хитрит и не ерничает. А значит, мое заточение затягивается. От волнения даже руки задрожали.
— Это когда-нибудь закончится?
— Возможно. Когда Нависы нарушат закон или поймут, что тебя им не получить. Что отступят из-за отсутствия средств — маловероятно. Сарнар их снабжает. А теперь и Маглеб пытается их переманить. Ты спала с ним? — неожиданно ввернул вопрос.
Я вздохнула.
— Нет. Это как-то влияет на дело?
— Стоило Маглебу узнать, что Сарнар предложил выкупить тебя у клана, засуетился и тоже предложил хорошую сумму. Так что Нависы и не подумают отступиться.
Я села на стул и сцепила пальцы. Дельрен же продолжал:
— А подначивает двух щенков некая Ардия, всем рассказывая, что ты отличаешься фривольным поведением. То-то Маглеб решил, что Сарнар его обскакал…
— Идиоты! — я схватилась за голову.
— Они не жалеют сил, подначивая Нависов. Ты популярна! Какой успех! Довольна?
— Откуда ты это все знаешь?! — еще теплилась надежда, что это только предположения Дельрена, но, увы.
— Это моя работа. Я только и делаю, что всю жизнь изучаю псов, их повадки, логику, потом ловлю.
— У тебя есть осведомители? — догадалась я.
— Есть. Поэтому не надо со мной ссориться, — он улыбнулся, но глаза его отнюдь не веселые. — Конечно, можешь попытаться сбежать. Но от меня еще никто не уходил.
— Даже не знаю, — протянула задумчиво и посмотрела на Дельрена.
— А что же так? — укусил он.
— Причины оставлю при себе.
Почти две седмицы мы жили мирно. Лишенная возможности выходить на улицу, даже во двор, я хандрила, иногда по мелочам вредничала, однако Дельрен к моим эмоциональным всплескам относился на удивление снисходительно. А иной раз вечерами, в перерывах между изучением документов, садился на кухне, наблюдал, как я «колдую» над очередным рецептом, и рассказывал всякие забавные истории из своей жизни и жизни знакомых.
Сегодня он молчал. Если я поднимала голову, обязательно наталкивалась на пристальный взгляд синих глаз. Самооценка у меня нормальная, но все равно неловко. Кроме того за день намолчалась и, чтобы начать разговор, спросила:
— Что-то не так? — вижу, что не сердится, просто думает о чем-то своем.
— Устал.
— Встаешь
— Нет.
Не то чтобы Дельрена тянуло на кухню, сколько ему нравилось наблюдать, как я готовлю в коротенькой сорочке. Прежде у себя дома всегда ходила в шортах и майке или еще в чем-то удобном, потому с трудом привыкала к здешнему домашнему платью. Подол по щиколотку путался под ногами, длинные рукава досаждали. А красивая сорочка на кружевных бретельках смотрелась красиво и, что еще важно, соблазнительно. Но сегодня у него было меланхоличное настроение. Отвечает малословно и сверлит взглядом.
— Что-то случилось? — не теряю надежду разговорить его.
— С чего такие мысли?
— Ну, взгляд у тебя колючий.
— С детства такой.
— Да? А какой ты был в детстве? Не представляю.
Дельрен зевнул, вытянул ноги и принялся рассказывать:
— Как-то на каникулах в имении было скучно, и я придумал развлечение: нашел уродливого попрошайку с костылем и дни напролет следил за ним, воображая, что он нерский шпион. Спустя лунье он предложил мне золотой, только чтоб я отстал от него.
— И ты взял?
— Нет. Следил еще седмицу, пока он не предложил два золотых. Это были первые деньги, полученные не от родителей и не от родственников, — он самодовольно улыбнулся.
— Ты поступил так из упрямства или вредности?
— Сам не знаю. Но к тому времени он мне надоел. Считаешь упрямство недостатком?
— Нет. Но думаю, главное, выбрать верную цель. Иначе можно потратить уйму сил на совершенно ненужное дело.
— Верно, — согласился он. — А ты считаешь себя идеальной?
— Нет. У меня тоже есть недостатки. Однако надеюсь, что достоинств чуть-чуть, но больше.
— И какой же твой недостаток? — беседуя, Дельрен снова широко зевнул и, откинув голову на спинку кресла, прикрыл глаза, подталкивая меня к откровениям. Мол, не смущайся, я не смотрю на тебя.
— Хорошая память, — посмотрела на него многозначительно и не ошиблась: он приоткрыл глаз.
— По-моему, это достоинство, и ты расхваливаешь себя.
— Разве?
— Женщина с короткой памятью и отсутствием гордости — глупая пустышка. А зачем ты заливаешь муку кипятком? В первый раз вижу, — ткнул пальцем в замешиваемое мною тесто. — Размазня какая-то. На вид мерзкая, — скорчил брезгливую мину и вытянул свои длинные ноги, мешая мне добираться до буфета, где стояли специи.
— Так тесто будет эластичные, — пояснила, перешагивая через его ноги, и одновременно прикидывая в уме: делать ли как написано в рецепте или полагаться на опыт?
— Уверена? Глупость какая-то! — не унимался он. — Покажи рецепт.
— Эй! — уткнула руки в бока. — Готов показать мне мастер-класс?
— Неуважение к старшему ловчему?! — довольно заключил Дельрен, и в его глазах загорелись озорные огоньки. — Суровый проступок! — и покачал головой.
— Да-да! Готовиться отрабатывать? — вздохнула.