Альянс бунта
Шрифт:
Проходит час.
Я сижу на стуле рядом с Робертом, прислонившись затылком к стене, закрыв глаза, и считаю в уме — это единственный способ не поддаться начинающемуся приступу паники, который я чувствую внутри себя. Когда голос наконец прерывает мои подсчеты, он не принадлежит хирургу Чейз.
— Пакс Дэвис?
Я открываю глаза и вижу, что на меня смотрит полицейский. Ему около тридцати. Чисто выбрит, волосы безупречно подстрижены, как будто он считает себя солдатом, а не полицейским. Его рука лежит на кобуре, как будто мужчина уже ожидает от меня неприятностей.
— Что? — спрашиваю
— Вы Пакс Дэвис? — повторяет он.
— Да.
— Мне нужно, чтобы вы пошли со мной, мистер Дэвис.
— Зачем?
Он смотрит на меня как на идиота. Черт меня побери, не надо было угонять ту машину.
— Вы и ваши друзья нашли труп сегодня вечером? — спрашивает полицейский.
— Ах. Это.
Роберт недоверчиво смотрит на меня.
— Что?
Наверное, я забыл рассказать ему об этом.
— Нам нужно задать вам несколько вопросов, чтобы точно установить, что именно произошло, — говорит офицер. — Вас и ваших друзей будут допрашивать отдельно…
— Господи, вы же не думаете, что мы к этому причастны. Мы были наверху, искали еду для моей девушки, которая заболела. Она сейчас находится в операционной, ей делают операцию, спасающую жизнь…
— Извините, мистер Дэвис, но я вынужден настаивать…
— Я арестован?
— Нет, пока нет. Нам пока не удалось связаться ни с кем из членов совета директоров.
— Тогда я никуда не поеду. Я приду в участок и отвечу на ваши дурацкие вопросы, как только узнаю, что моя девушка в безопасности. А до тех пор я остаюсь здесь.
— Пакс, может, тебе лучше пойти, — говорит Роберт.
Клянусь богом, как только все это закончится, я набью этому ублюдку морду.
— Ты хоть на секунду думаешь, что я добровольно покину эту больницу, пока не узнаю, что с Чейз все будет в порядке? Серьезно?
— Я могу арестовать вас за незаконное проникновение на территорию академии, — предупреждает коп.
— Можете попробовать, — говорю я. — К счастью, мы уже в больнице, так что вам не придется долго ждать медицинской помощи.
— Это была угроза?
— Пакс, заткнись. — Роберт встает, протягивает руки, делая успокаивающий жест полицейскому. — Офицер, пожалуйста? Сегодняшний вечер был невероятно напряженным. Мы с Паксом оба очень волнуемся за мою дочь. Он плохо соображает. Если вы не против, я могу привезти его в участок, как только появятся новости об операции. Даю вам слово, это будет первое, что мы сделаем. Я уверен, что ему нечего скрывать…
— Боюсь, я не могу этого допустить, сэр. Однако могу подождать здесь некоторое время.
Я закатываю глаза.
— Вы думаете, я собираюсь скрываться от правосудия из-за преступления, о котором мы позвонили и сообщили? Вы, наверное, считаете меня идиотом.
— Честно говоря, так и есть. Если бы у вас была хоть капля здравого смысла, вы бы осознали всю серьезность этой ситуации. И проявили бы хоть немного уважения, когда имеете дело с представителем закона…
— Господи Иисусе. Ты говоришь это себе, когда дрочишь перед зеркалом каждое утро? Прояви ко мне уважение. Прояви уважение. — Я изображаю, что дрочу, и этот придурок на самом деле расстегивает кобуру с пистолетом у себя на бедре.
— Вы идете по очень тонкой грани…
— Мистер Уиттон? Мистер
Он озабоченно хмурит брови.
Я не обращаю внимания на полицейского. Игнорирую Роберта. Вскочив на ноги, я обрушиваю на дока шквал вопросов.
— Как она? С ней все в порядке? Она выжила?
Все еще отвлекаясь на полицейского, доктор смотрит мне в лицо.
— Да. С Пресли все в порядке. Она перенесла операцию.
— О, спасибо, блядь. Боже мой. Черт. — Мне приходится немедленно сесть обратно. Такого облегчения я еще никогда не испытывал. Никогда. У меня кружится голова.
Чейз жива. Она выжила. С ней все будет хорошо.
— Мы еще не полностью выкарабкались. Нам все еще приходится беспокоиться о послеоперационных инфекциях и осложнениях, но мы уверены, что она поправится.
Я наблюдаю за ним, изучая выражение его лица, пытаясь предугадать, что он скажет дальше. Потому что там что-то есть. У него вид человека, который хочет сообщить плохие новости.
— Как я и предполагал, повреждения, вызванные разрывом, оказались очень серьезными. К сожалению, я и мои коллеги приняли решение об удалении матки Пресли. Мы никогда не принимаем таких решений легкомысленно, но в данном случае мы посчитали, что без полного удаления этого органа организм Пресли не сможет исцелиться…
Звон пробивается сквозь слова врача; звук все заглушает. Я не могу… думать. Не могу понять смысл всего этого. Никогда прежде я не испытывал такого противоречия. Радость и печаль борются во мне: с одной стороны, я благодарен за то, что Чейз будет жить. Но с другой стороны, мое сердце разрывается от боли за нее. За нас. За будущее, которое теперь будет выглядеть совсем по-другому…
— …это означает, что она сможет пройти процедуру извлечения яйцеклетки, когда придет время, — говорит врач. — Это усложняет ситуацию. Конечно, немного усложняет задачу, но шансы все равно велики…
— Подождите. Подождите. Я… Вы можете повторить? О чем вы говорите? Простите, я… я не…
Доктор кивает.
— Я знаю, что это очень сложно. Обычно при гистерэктомии мы одновременно удаляем и яичники. Это позволяет устранить риск, связанный с раком яичников. Как правило, гистерэктомия проводится женщинам гораздо старше Пресли. Они уже могут быть ближе к менопаузе, поэтому имеет смысл удалить всю репродуктивную систему и начать заместительную гормональную терапию. Однако Пресли очень молода. Если оставить яичники нетронутыми, то сейчас она меньше рискует и у нее больше шансов на нормальную жизнь. Хотя менопауза может наступить несколько раньше, чем в противном случае, Пресли сможет пройти процедуру извлечения яйцеклеток, если и когда она решит, что хочет иметь детей. Яйцеклетки могут быть либо оплодотворены, либо заморожены, в зависимости от того, чего хотят она и ее партнер. Очевидно, что она никогда не сможет сама выносить ребенка, но суррогатное материнство — вполне реальный вариант. Мы посчитали, что если оставить ее яичники нетронутыми, это будет лучше для общего психического и физического здоровья Пресли…