Альянс предателей
Шрифт:
Он был единственным членом банды, которого военная служба не только не ожесточила, но казалось, даже сделала более добрым к окружающим. Младший сержант военно-воздушных сил просто-напросто вовремя ушел с военной службы и не стал продлевать контракт. Десантник всегда хотел быть строителем и с окончанием службы смог осуществить свою мечту, однако, когда зарабатываемых денег стало не хватать, он, недолго думая, присоединился к команде Дуная. Всем окружающим он твердил о неугасаемом желании что-нибудь создавать и осознании того, что является частью чего-то большего, нежели простые обыватели. Впрочем, любовь ко всему и вся,
Военный летчик, капитан военно-воздушных сил был вынужден оставить службу по состоянию здоровья, подорванного в результате несчастного случая. Вообще-то во время службы он имел суровый позывной – Бук, однако, как только он стал членом команды, то прозвище претерпело такое значительное изменение – одна буква превратила его из серьезного широколиственного дерева в злодея, которым пугают детей. Он действительно мог напугать кого угодно, когда после длительного молчания начинал говорить резким срывающимся голосом. Капитан вечно что-то жевал и, как результат, стал быстро набирать в весе. В отличие от остальных, он не питал любви к оружию и никогда не стремился лезть на рожон, однако его постоянная роль водителя начала надоедать, о чем он и не преминул заявить. Дунай пообещал, что в следующий раз он пойдет вместе со всеми.
– Эй. – Окликнул Бука Грача, который своей культей зацепил и выудил добрую половину упаковки фисташек.
– Не жадничай, у тебя там еще есть.
– Думаешь, если природа наградила тебя смазливым личиком, значит все дозволено? – С задором спросил Бука.
– Смазливым? – Грач оглядел всех членов команды. – Я смазливый?
Цербер сделал неопределенный жест рукой.
– Приплыли. – Протянул Грач. – Просто вы все завидуете.
– Чему? – Спросил Дунай, вглядываясь в голубые глаза.
– Тому, что я такой красивый.
Всеобщий взрыв хохота вывел всех из унылого расположения духа. Хохотал и сам Грач и даже Ифрит попытался выдавить какое-то подобие улыбки.
– Ладно, к делу. – Дунай подошел ближе к дивану.
– Да-да, сколько там? – Спросил Грач.
– За вычетом всех расходов, по восемьсот тысяч на брата.
В расходы, упомянутые Дунаем входили доли дяди Паши и Кима, а также десять процентов от общей суммы откладывались, как выражался сам Дунай «в кассу». Он не любил и не хотел использовать воровское выражение «общак», коим по факту и являлась касса. Деньги оттуда шли обычно на подготовку к следующему ограблению, однако остаток превышал затраты, и сумма начинала постепенно накапливаться.
Бука присвистнул.
– Больше, чем в прошлый раз.
– Тратьте осторожно. – Предостерег Дунай. Он каждый раз это говорил, да и вообще все происходящее отыгрывалось как по сценарию после каждого ограбления.
Как по мановению руки все подняли, стоявшие до этого на полу бокалы с виски.
– За успех. – По традиции скандировал Дунай.
Бокалы осушили не чокаясь и поставили обратно на пол. Несколько минут прошли в тишине.
– Когда следующее дело? – Сухо спросил Ифрит.
Бука предупреждающе поднял палец вверх.
– В следующий раз я не за рулем. – Напомнил он.
– Передохнем немного. –
– Вот это дело. – Бука докончил пачку фисташек и потянулся за следующей.
– Где отмечать будешь? – Спросил Грач.
– На дачу ко мне поедем. – Ответил Дунай.
– Я не приду. – Сказал Ифрит. Он никогда не посещал подобного рода мероприятия, устраиваемые командой. К этому все были готовы и ничего не ответили.
Бука внезапно закашлялся. Решив, что он поперхнулся орехом, Грач увлеченно стал лупить его по спине. Тот замахал рукой, призывая остановиться. Еще несколько секунд он заливался жутким кашлем, а затем, проведя ладонью по губам стал жадно глотать ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание.
– А я тебе говорил, что жрать меньше надо. – Заметил Грач.
Бука только отмахнулся.
– Если ни у кого нет вопросов, то проваливайте друзья, до новых встреч. – Улыбнулся Дунай.
Все, кроме Цербера, принялись подниматься на ноги. Спустившись вниз, они обнаружили три рюкзака с деньгами и распределив добычу, стали выходить из штаба.
Дунай взял бутылку с виски и снова наполнил бокал друга. Обернувшись на лестницу, по которой только что спускались Ифрит, Грач и Бука, он задумчиво проговорил.
– Дядя Паша прав. Нужно знать, когда остановиться.
– По-моему все сейчас идет как нельзя лучше. – Цербер одним глотком осушил бокал.
– После пика всегда идет спад. – Заметил Дунай, усаживаясь на диван, засыпанный шелухой.
– Да, но пока не начнется спад, ты не узнаешь, где был пик.
– Предлагаешь подождать, пока нас за зад схватят?
– Просто умничаю. – Улыбнулся Цербер, но затем стал серьезнее. – Если за зад схватят, я вытащу нас…как обычно.
– Напомни-ка, когда это ты нас вытаскивал?
Цербер посмотрел на друга сквозь стекло опустевшего бокала, медленно вращаемого в руке.
– Быстро же ты забыл, кто спас тебя от тех клофелинщиц на Кубе.
– А, точно, припоминаю. – Усмехнулся Дунай. – Тех самых, которых ты сам и привел.
– Не я. Их привел Альберто.
Альберто, общий друг Дуная и Цербера, с которым они познакомились на Кубе. За то недолгое время нахождения на острове, они успели так сблизиться, что стали хорошими товарищами и уже нигде нельзя было видеть их по отдельности, казалось, что они не расстаются ни на секунду. Альберто подкупал тем, что разделял некоторые взгляды закадычных друзей, а в их бесконечных спорах всегда находил третью сторону и тоже вливался в бурное обсуждение. К сожалению, как это часто бывает, расстояние сыграло свою роль и после возвращения Цербера и Дуная с Кубы, они все реже вспоминали друг о друге.
– Кстати, как он? Вы общаетесь? – Без тени интереса в голосе спросил Дунай.
– Так. – Отмахнулся Цербер. – Поздравляем друг друга с днем рождения, вот и все.
– Не теряй с ним связь.
Оба на мгновение задумались и замолчали.
– Мы обязательно вернемся туда. – Твердо заявил Цербер, оставляя наконец бокал в покое. Он знал, как сильно этого жаждал его друг. Он сам хотел этого не меньше.
Дунай поднялся на ноги и зашагал к лестнице.
– Куда это ты?
– В отличие от тебя, меня ждут дома.