Алые паруса бабушки Ассоль
Шрифт:
– Хочу! Хочу! – передразнила Ассоль. – Сначала маску пресной водой вымой.
– Что – опять?
– Каждый раз, и компенсатор – тоже!
– Но через десять минут снова под воду!
– Мой!
Я зевнул. Меня совершенно не тянуло в воду, а Кортик в гидрокостюме, с баллоном на спине и этой штукой, закрывающей рот, – кажется, она и есть регулятор, с вытаращенными за стеклом маски глазами стал похож на заблудившегося испуганного инопланетянина.
Я смотрел на Ассоль Ландер, как она злится, когда
Они ныряли… простите – погружались четыре раза. Кортик изнемог до полной нечувствительности – после теплого душа съел две тарелки чего-то рыбного и, едва спустившись в каюту, свалился замертво.
И не заметил, как отплыли.
Вторая остановка была в Лиепае, там бабушка Соль вышла на берег – сходила на два часа в гости. Нам строго-настрого было запрещено приближаться к трапу – заграница. Разрешения на посещение которой у нас не было.
Кок все эти два часа отсутствия Ассоль играла на баяне. Конечно, никакого сравнения с саксофоном, и уж точно ее «Полонез» Огинского просто колыбельная после «Неустойчивого равновесия», но два часа!.. Ни у кого бы нервы не выдержали.
Кортик слонялся по палубе и зевал, иногда поглядывая в воду. Напротив нас стояла огромная яхта. Там по палубе ходила девочка лет двенадцати и каждый раз, когда Кортик наклонялся к бортику, тоже смотрела на воду. Я вдруг подумал, что девочка мгновенно и на всю жизнь влюбилась – с одного взгляда, и единственная возможность у нее приблизиться к предмету своего обожания – это повторять на расстоянии его жесты и смотреть туда, куда смотрит Кортик. Вот он заметил девочку и снисходительно улыбнулся, как улыбался маленьким детям. Девочка вспыхнула и показала язык. Кортик покосился на женщину с баяном и тоже показал язык.
В Калининград мы пришли ночью. К нам подплыла шлюпка, и мы приняли на борт лоцмана. Лоцман был не совсем трезв, но уверял рулевую, что находится именно в том состоянии «правильного мышления», которое необходимо, чтобы «не повредить ваше корыто».
В город ушли все, кроме кока. К ней на борт пришел старый знакомый – охранять слабую женщину ночью от хулиганов, – да, именно так она и объяснила Кортику необходимость присутствия на яхте здоровенного мужлана с луковой отрыжкой.
Ассоль сняла двухкомнатный номер в гостинице. Пока она была в ванной, я обшарил ее сумку и нашел пистолет. Маленький «вальтер» лежал в косметичке.
Дверь между смежными комнатами осталась открытой. Кортик не мог уснуть, демонстративно вздыхал, потом потребовал еды в номер.
– Я тоже хочу есть, – села на кровати бабушка Соль.
Через сорок минут принесли вареную курицу, соус к ней, цветную капусту и салат из помидоров. Ассоль достала бутылку кагора.
– Завтра трудный день, – объяснила она.
– Ты говорила, что за сутки до погружения пить нельзя, – напомнил Кортик.
– А мы не будем пить. Мы будем лечиться.
Ели, лечились все молча,
– Сколько ты можешь пробыть под водой? – Кортик решил еще и взять «интервью» во время вкусного позднего ужина.
Бабушка Соль не завелась на тему «некорректно поставленный вопрос» да «смотря на какой глубине». Она ответила сразу и подробно:
– Я могу нырять на сто и более метров с гелиево-кислородной смесью в баллоне, но ненадолго – не больше тридцати минут на глубине. На двадцати метрах можно бултыхаться часа два. Теперь о тебе. Максимум твоего погружения – пятьдесят метров. Минуты на три.
– А на какой глубине лежат сокровища?
– Если предположить по максимуму – не меньше ста двадцати.
– Тогда – как же?.. – удивился Кортик.
– Как всегда – я опускалась и ниже.
– А я?
– А ты меня подстрахуешь на сорока метрах. В тяжелой ситуации я просто отстегну грузовой ремень, наполню жилет воздухом, и меня довольно быстро вытолкнет.
– И что я должен буду делать?
– По обстоятельствам. Проблема не в этом. Может понадобиться резка металла на глубине.
– Как это? – напрягся Кортик.
– Шестьдесят лет прошло. В то место чего только море не затащило.
– И как это делается?
– Подводной сваркой.
– Ты уже пробовала?
– Я видела, как это делает другой человек, и тренировалась на берегу. Проблема в самом аппарате. Он тяжелый. Значит, нужно будет тащить два зонда. Или буя, как их еще называют. Один цепляется на колбу с бриллиантами. Другой – на аппарат. Эта возня сильно продлевает время под водой.
– А бросить к черту сварочный аппарат? – предложил Кортик.
– Он дорогой, – задумалась бабушка Соль, – хотя…
– Ты сказала – колба с бриллиантами? Что еще за колба?
– Свинцовая. Похожая на снаряд.
– Ювелир Кох поместил свои сокровища в свинцовую колбу? Так вот зачем с выставки похитили рентгеновский сканер! – осенило меня.
– О том, что Кох заказал себе в сорок пятом странный сосуд, половина Кёнигсберга знала. Поговаривали, что он выполняет особо секретное задание рейха.
– Да в таком месте может валяться сколько угодно снарядов! – возмутился Кортик.
– Теперь ты понимаешь далеко идущие планы ювелира Коха, – кивнула бабушка. – Искать сокровища ювелира рвались многие, но по пути, обрастая информацией, отступали. Кох заказал колбу под размер крупнокалиберного снаряда. Попробуй достать все, что попадутся под руку в месте затопления судна, и вскрой их! Лет десять назад просочилась информация из записей Нины Гринович о радии. Большая часть энтузиастов-кладоискателей тут же отступила – Кох мог заказать свинцовую колбу именно для переправки радиоактивного вещества. Почему этим занимался ювелир? Да для победы великой Германии. В нацистскую партию вступали и ученые и рабочие.