Алые погоны
Шрифт:
— Сема, — повторил он вопрос, — а почему у тебя погоны с золотыми полосками?
— Мне присвоено звание вице-сержанта, — как о деле обычном сообщил Гербов, но видно было, что ему очень приятно объяснять это Максиму.
— А что такое «вице-сержант»? — забежал Гурыба вперед, заставляя Семена остановиться.
— Это первое воинское звание… У нас в отделении троим присвоили. Кроме меня — Пашкову и Лыкову.
— Присвоили? — зачарованно переспросил Гурыба, не отводя глаз от красивых погон. — А нам присвоят?
— Конечно, —
— Не так-то легко, — как эхо повторил Максим, и сдобный бублик полных губ его сделался еще круглее.
— Да… Нужно хорошо учиться, сдать самому генералу экзамены по строевой и огневой подготовке, быть примером дисциплинированности. Это, брат, не фунт изюму.
— Не фунт, — восторженным шопотом согласился Максим. Он явно потерял способность говорить самостоятельно.
— А на следующий год, если не посрамлю вице-сержантскую честь, присвоят звание «вице-старшина».
— Да ну! — выдохнул Гурыба и вдруг закричал — Эх, вот здорово! Так это значит… — неожиданная мысль поразила его… — Это значит теперь тебя приветствовать надо? — с сомнением в голосе спросил он и выжидающе выдвинул вперед большую голову.
— Конечно… да разве вы понимаете приличия? — с сожалением промолвил Гербов.
— Понимаем! — возбужденно воскликнул Максим. — Вот увидишь! По коридору будешь идти, а и спрошу: «Товарищ вице-сержант, разрешите пройти вперед?»
— Ну, ну, посмотрим, — чувствуя какую-то приятную неловкость, ответил Гербов.
— Сенька, Сенька, Самсонов! — неожиданно закричал Гурыба, увидя на повороте коридора друга. — Ко мне! — И когда Самсонов подбежал, стал, захлебываясь, рассказывать ему, за что Семен получил такие погоны и как теперь к нему надо относиться.
— А я вам, ребята, ребус составил, — прервал его Гербов, протягивая лист бумаги. Они пару минут вертели ребус, но взгляд все время возвращался к золотистому ободку вокруг алого поля погон.
— Сема, спросил Гурыба, — а Володе Ковалеву присвоено?
Гербову неприятен был этот вопрос. Он знал, как переживал самолюбивый Ковалев, что не получил звания вице-сержанта. Володя имел пятерки почти по всем предметам, недавно за меткую стрельбу генерал вручил ему часы, Володина мишень с пробоинами висела в военном кабинете роты, и все же Ковалеву помешали вспыльчивость, несдержанность.
— Еще нет, — нахмурился Гербов, — но вскоре присвоят.
— Сема, — желая тоже удивить чем-нибудь его, сказал Самсонов, — а мы в отделении подсказывание поставили на научную почву. Может, вам пригодится…
Самсонов любил изъясняться витиевато, не всегда точно, понимая значение употребляемых слов. Гербов посмотрел с недоумением.
— Как это: подсказывание — на научной, почве?
— А так, — по обыкновению добродушно улыбаясь, начал объяснять Самсонов, — у нас в отделении есть
— Знаете, друзья, — строго прервал Семен, — вы мне последнее время перестали нравиться… Вот ты, Сеня… — Самсонов невинно поднял белесые ресницы. — Вчера на прогулке плохо шел в строю.
— Понимаешь… — начал было Самсонов.
— Я видел! — оборвал его Гербов.
— Школьные привычки, — виновато вздохнул Самсонов, ожидая снисхождения, и потер тыльной частью ладони черное пятнышко на конце носа.
— Странные привычки, — нахмурился Семен. — И еще… у тебя пуговицы позеленели…
— Мела нет, — вступился было за Самсонова Гурыба, но умолк под взглядом Гербова.
— Ума не приложу, где мел достать, — подхватил версию друга Самсонов.
— Может быть, ты хочешь, чтобы я тебе сам пуговицы почистил? — без тени снисходительности спросил Семен.
— Я, Сема, почищу… Честное суворовское… — И белесые ресницы убедительно дрогнули.
— Сема, — вкрадчиво сказал Гурыба, — ты обещал научить нас играть в шахматы и пойти в кино…
— Как же я с вами пойду, если у вас двойки… на научной почве. — Гербов улыбнулся и ребята поняли, что полоса строгости прошла. Они наперебой стали уверять:
— Мы исправим…
— Печальный случай…
— Ну, смотрите, — смягчился Семен, — если до следующей субботы исправите, — он помолчал, подбирая веские слова, — как вице-сержант обещаю попросить разрешение у майора Тутукина пойти с вами в город.
— Ур-ра! — закричали Гурыба и Самсонов.
— Отставить крик! Только смотрите: каждый день проверять буду, как обещание выполняете.
— Выполним, — твердо сказал Самсонов.
— Мы тебе пончиков принесем, — с самыми благородными побуждениями пообещал Гурыба.
Гербов даже обиделся:
— Я вас своими угостить могу. А картину я тебе нарисовал, вечером дам, — обратился он к Самсонову.
— Дай сейчас!
— Нет, вечером…
— Ну, смотри ж… А мне мама письмо прислала, показать? — спросил Самсонов.
Он порылся в карманах среди бечевок, катушек и огрызков карандашей и протянул Гербову конверт.
— Ты где жил до училища? — спросил его Семен.
— Я из Константиновки… Меня мучает, Сема, вопрос — Константинополь, он не от нашей Константиновки название получил?
— Острый ум, — добродушно усмехнулся Гербов, — наверняка от вашей Константиновки. Ну, давай письмо, прочту, да мне в роту пора, мы через час идем в гости к курсантам артиллерийского училища.
… По замыслу капитана Боканова, заранее договорившегося с командованием артучилища, эта экскурсия должна была показать суворовцам образец идеального воинского порядка и чистоты. В гостях у артиллеристов все шло, как хотел Боканов. В сияющих чистотой спальнях дневальные так докладывали дежурному офицеру, что Пашков шепнул восхищенно Лыкову: