Алый флаг Аквилонии. Железные люди
Шрифт:
– Хорошо, ваше высокопревосходительство, - сказал Франц де Ливрон, - постараться еще немного мои люди согласны. Прежде мы кляли свою злую судьбу, закинувшую их в это дикое и безлюдное время, но с недавних пор появилась надежда, что все закончится хорошо...
– А разве вы все не догадывались, на каком корабле вам довелось служить?
– спросил верховный шаман Петрович.
– У нас в будущем была поговорка: «как вы судно назовете, так оно и поплывет». Слово «Опричник», помимо того смысла который в него вкладывал Иван Васильевич Грозный, означает того, кто имеет судьбу не такую как у всех, отличную от всех прочих. Впрочем, таких, бесследно исчезнувших при загадочных обстоятельствах кораблей не так много, и часть
Офицеры «Опричника» обалдело переглянулись, после чего капитан-лейтенант Селиванов сказал:
– Пожалуй, Сергей Петрович, у меня есть для вас сведения о подобном загадочном случае. В марте тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года в сильный шторм британский торговый пароход «Сити оф Глазго», имея на борту почти пятьсот человек команды и пассажиров, вышел из Ливерпуля и больше его никто не видел, в том числе и его прохождения мимо восточной оконечности острова Англси.
– Севернее острова Мэн нашего времени сейчас сплошной ледник, покрывающий почти всю Шотландию и северную часть Ирландии, - сказал старший лейтенант Чемизов.
– Так что этот «Сити оф Глазго» или его обломки на берегу стоит искать в окрестностях самого Ливерпуля или где-то поблизости, в любом другом случае в катастрофе погибли все. К тому же мелководной восточной части Ирландского моря в это время не существует вовсе, потому что на его месте находится болотистая равнина, а западная часть превратилась в длинный узкий залив, достигающий подножья ледника. Более-менее безопасно заброс мог быть осуществлен только поблизости от береговой линии нашего времени, а это от тридцати до ста километров от нынешнего побережья. При этом надо учитывать, что радиус обзора с мачты фрегата километров двадцать пять, не более. Чем ближе место катастрофы к берегу, тем больше риск тотального летального исхода. Падение корабля, к примеру, с семидесяти метров вблизи нынешней береговой линии означает гарантированную смерть для всех, а то место, где это могло произойти относительно безопасно, мы с борта корабля и вовсе не увидим.
– Геннадий, скажите, а с какой высоты упала наша «Азия»?
– спросил адмирал Толбузин.
– На мой выпуклый штурманский глаз, - ответил старший лейтенант, - перепад у вас, Никифор Васильевич, был метров тридцать. И то больше половины команды погибла сразу, а половина от тех, кто остался в живых, получила разные травмы. Контейнеровоз, за вычетом семиметровой осадки, падал с тринадцати метров, при этом погибших на нем не было, хотя без синяков и шишек не обошлось ни у кого.
– И что же, Геннадий, вы предлагаете вовсе не ходить в спасательную экспедицию?
– буркнул Толбузин.
– Ходить стоит, - ответил штурман с «Антея», - но тут надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, необходимо обзавестись чем-то летающим, даже простейший привязной аэростат-монгольфьер, поднявшись, на двести метров увеличит радиус обзора до шестидесяти километров. Во-вторых, не факт, что этот заброс уже произошел. Посредник, если он действительно хочет помочь и нам и тем людям, что были на борту того корабля, может придерживать его до того момента, когда мы получим возможность пойти и его подобрать.
– Если на месте крушения остались выжившие, - сказал лейтенант Балашов, - то они будут жечь костры, дым которых будет заметен с большего расстояния, чем разбитый корабельный корпус.
– Тоже верно, - сказал верховный шаман Петрович.
– При этом должен заметить, что прямо сейчас ни один корабль в спасательную операцию не отправится. Командам «Медузы» и «Опричника» требуется хотя бы кратковременный отдых, команда «Кобенхавна» и вовсе нуждается в полном переформировании, а посылать на поиски драккары крайне нерационально, потому что их команды нужны нам прямо здесь. На этом, господа и товарищи,
Ночной переход по реке, несмотря на полнолуние и лоцманскую проводку, дело непростое, и нужно чтобы все вы к тому моменту были бодрыми и полными сил.
Когда офицеры разошлись, Сергей-младший передал своему учителю пухлую папку с распечатками грузового манифеста контейнеровоза, а потом повел его знакомиться с Дэм. Сергей Петрович посмотрел на экзотическую девочку и сказал, что, на его взгляд, это вполне обыкновенный ребенок. Мол, все маленькие черти на его учительской памяти были вполне белокожими и не имели ни рогов, ни хвоста. А эта девочка и вовсе пахнет фиалками, а не серой, хотя по лицу заметно, что она очень большая шкода. Но ничего, леди Фэра справлялась и не с такими озорниками.
1 0 июля 3-го года Миссии. Среда. 09:15. Гаронна, примерно в трех километрах ниже по течению устья ручья Ближний, фрегат «Медуза».
Эскадра адмирала Толбузина, подгоняемая правым бакштагом, приближалась к главному поселению Акви-лонии. С бака «Медузы», следующей сразу за «Отважным», уже были видны рыбацкие мостки бригады Антона-младшего и зеленеющие вдоль поймы поля, а справа по курсу из-за леса поднимались плотные клубы дыма: там на полную мощность работало кирпично-керамическое производство деда Антона. Еще двадцать минут, максимум полчаса - и долгий поход закончится. Коренных аквилонцев при виде родных осин охватывала радость от возвращения к родному дому, а новообращенных пронзало острое предчувствие встречи с неведомым и чудесным.
И вот в этот патетический момент впередсмотрящая на марсе фок-мачты закричала:
– Корабли прямо по курсу!
Сергей-младший вскинул к глазам бинокль. И точно: черные черточки на горизонте превратились в такие же черные ладьи. На их выгнутых форштевнях скалились носовые фигуры в виде драконьих голов и прочих чудовищ. Мачты на кораблях были убраны, ибо шли они на веслах против ветра, а на бортах густой чешуей лежали разноцветные щиты. И таких кораблей было не один и не два, а больше десятка. А из-за поворота реки выворачивали все новые и новые...
– Боевая тревога!
– скомандовал младший прогрессор, опуская бинокль.
– Да, вот так удружил Посредник... По сравнению с этим случаем дело с берберскими пиратами покажется нам легкой преснятиной.
– Кто это, Сергей Васильевич?
– спросил адмирал Толбузин, разглядывая приближающиеся корабли в свою подзорную трубу.
– Викинги, Никифор Васильевич, кто же еще, - ответил тот.
– Современники и соплеменники вашего пращура ярла Рюрика - люди, буквально ударенные на всю голову и помешанные на грабежах и убийствах. Каждый драк-кар - это от семидесяти до ста головорезов. Как я читал, во время морского боя половина сидит на веслах, а половина дерется, а при десантных операциях, как сейчас, в сражении принимают участие все. И этих всех будет дохрена! Уже сейчас я наблюдаю не меньше двадцати кораблей противника, и сколько их еще за излучиной Гаронны, никому не известно. Правильно говорил товарищ Чемизов: «полцарства за квадрокоптер».
На «Медузе» часто-часто набатом забил судовой колокол, призывая всех вооружаться и занимать свои ме ста по боевому расписанию. Этот тревожный бой подхватили на других кораблях эскадры. На аквилонских драк карах гребцы налегли на весла, обгоняя «Опричник» и стремясь встать с «Медузой» в одну линию строем фронта: «Быстрый» по правому борту, «Бдительный» и «Решительный» по левому.
На «Отважном» тоже увидели вражеские дракакары, и поняли причину тревоги. Шаман Петрович уступил штурвал Алохэ-Анне, а сам вместе с Вауле-Валей и Оритэ-Олей без лишней суеты принялся устанавливать на носовом вертлюге поливальную машинку от мистера Браунинга.