Алый камень

Энн Джуэл Э.

Тео не заключает сделку. На самом деле, он не произносит ни слова до конца нашего обеда. Он может быть моей неразрешимой загадкой, и когда он изучает меня, как сегодня, думаю, что я тоже могу быть его загадкой. Если бы не знала лучше, я бы сказала, что Теодор Рид заботится обо мне. Но все же я знаю его лучше.

— О, черт! — я хватаю Тео за рубашку, когда мы выходим из кафе.

— Что?

— Это Гарольд Мур и женщина, которая не является его женой, — шепчу я, оглядывая тело Тео, как будто у меня есть какая-то причина прятаться.

Это не

я прижимаю молодую женщину к своему черному Рэндж Роверу, засовываю язык ей в горло, а руку в рубашку. Его угольный костюм тоже выглядит дизайнерским. Это не тот костюм из благотворительного магазина, который был на нем в день нашего знакомства.

— К чему ты клонишь? — Тео идет к грузовику, а я тащусь за ним, как будто он прикрывает меня от пуль.

Я запрыгиваю внутрь и закрываю дверь.

— К чему я клоню? Отец Нолана изменяет его маме. Вот к чему я клоню.

— Здесь это не новость. — Он сдает назад и машет, да, машет, Гарольду, когда мы выезжаем с парковки. Гарольд машет в ответ, как будто он вовсе не пытается скрыть свою интрижку.

— А Нолан знает? — я вспоминаю комментарий Нолана о нетрадиционном браке.

Тео усмехается. Это нехарактерно для него, и обычно я бы нашла это очаровательным, но он смеется над интрижкой.

— Да. Он знает. Все знают... кроме Нелли.

Я открываю рот, затем закрываю его и повторяю это несколько раз, прежде чем слова находят выход.

— Почему он не бросит ее? Зачем делать из нее дуру?

Он бросает на меня быстрый взгляд с прищуренной бровью.

— Ты знакома с Нелли. Верно?

— Да. Она... она... немного...

— Сумасшедшая.

— Я собиралась сказать не в себе. Это не значит, что она заслуживает того, чтобы ей изменяли.

— Нет, она сумасшедшая, и у них есть диагноз врача, который это подтвердил.

— О... ну, и что случилось?

Он пожимает плечами.

— Не знаю. Мне все равно. С Ноланом произошел несчастный случай. Она потеряла свой здравый смысл. Семья богаче Бога, но у нее нет ни малейшего представления о своем социальном статусе. До того, как она потеряла его, она была воплощением южной, упрямой богатой сучки. Большие вечеринки, благотворительные мероприятия... им принадлежит половина Саванны и одно из самых прибыльных лошадиных ранчо в Кентукки. Теперь она эквивалентна ребенку.

— Почему она нигде не получает специального ухода?

— Богатые люди не живут в учреждениях.

— Это бессмысленно. Он одевается в секонд-хенд, когда он с ней... но... — Я качаю головой. — Он изменяет ей. Зачем оставаться?

— Все деньги принадлежат Нелли. Если с ней что-нибудь случится, все достанется Нолану. Старый ублюдок просто хочет жить на широкую ногу. Нелли довольна, значит и Нолан доволен. Гарольд останется. Конец истории.

— Значит, Гарольд живет двумя жизнями? Сумасшедший муж Нелли в одну минуту и богатый бизнесмен, трахающий молодых женщин в другую?

— Ага.

У меня внутри все гудит, я пытаюсь прикинуться спокойной, будто я не умираю, а серьезно хочу разгадать

эту загадку.

— Вот так вот просто? Нолан попадает в аварию, а Нелли сходит с ума? Как в этом есть хоть какой-то смысл?

— Не знаю. Мне все равно.

Мы паркуемся перед магазином скобяных изделий, и он выскакивает, не дожидаясь меня и моей десятисекундной задержки из-за того, что моя голова застряла в детективном режиме.

— Подожди!

Он не ждет.

Я преследую его по магазину в течение десяти минут. Он быстр и точен в своих покупках. Его нехватка терпения для просмотра не должна меня удивлять. Меня завораживает его сосредоточенность, когда он загружает свою тележку бумажными пакетами с гвоздями, шурупами, шпатлевкой, большим рулоном бумаги и другими случайными вещами.

— Мне нравится вот это. — Взяв с витрины ветряную мельницу, я дую на нее, пока мы стоим в очереди. — Когда я была младше, нам пришлось спешно покинуть наш дом, потому что... — Я бросаю взгляд на Тео и гримасничаю: — Скажем так, по веским причинам. В общем, папа сказал мне, что я могу взять с собой одну игрушку. Я взяла лишь эту красную с серебряными вставками ветряную мельницу, которую я украла… — Я снова поднимаю на него взгляд.

Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Меня зовут Скарлет Стоун, я ворую случайные вещи и подкладываю их в блестящие рюкзаки злобных девчонок, а потом заявляю на них как на воров, чтобы у них были неприятности. Карма - моя религия.

Я прочищаю горло.

— Я одолжила ее у Пайпер, девочки, которая смеялась надо мной в школе. У меня были гораздо более дорогие варианты, но я выбрала ветряную мельницу. — Я снова дую на нее и улыбаюсь.

— Вертушка. — Тео загружает все на конвейерную ленту на кассе.

— Прости? — я кладу ветряную мельницу обратно в ее картонную упаковку и протискиваюсь мимо него, чтобы подождать в конце кассы.

— Это вертушка, а не ветряная мельница.

— Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом «вертушка». — Я скрещиваю руки на груди.

— Конечно, не знаешь. — Он качает головой.

— Ты смеешься надо мной.

Он ухмыляется.

После того, как кассир сканирует последний товар, Тео протягивает руку, берет «вертушку» и сам проводит его мимо сканера. Он протягивает ее мне, как красивый бутон розы. Без каких-либо эмоций.

Я таращусь на коробочку, потом на него, несколько секунд, прежде чем моя ухмылка побеждает, и я забираю подарок.

— Спасибо.

Он рассматривает меня с напряженной бровью и глазами, которые медленно путешествуют по моему телу и возвращаются обратно, чтобы встретиться с моим взглядом. Это не сексуальность, это замешательство, конфликт, возможно, даже удивление. На мгновение, настолько короткое, что я не могу полностью осознать его смысл, мне кажется, что он видит мою правду. Я могу заплакать, потому что это... Я вдыхаю дрожащий воздух... он не должен видеть. Он кивает один раз и проводит своей кредитной картой.