Алый рассвет
Шрифт:
«Значит, соврал. – думала она, ещё раз убеждаясь в отсутствии ожогов на руках. – А я ведь ему слепо верила! Маменька и папенька правы были, пытаясь донести до меня такую истину. Теперь я больше не куплюсь на его сладкие речи!»
Первое время Елизавета была уверена в том, что её мучителя нет в живых. Сама же его замок подпалила, пусть и не совсем специально. Впервые он напомнил о себе, когда Елизавета после исчезновения родителей, полного тайн и странностей, взяла на себя роль главы семьи. В тот день она ходила в город за тканями, которые хотела передать портнихе, чтобы та сшила платье к дню рождения Софьи. Планировался грандиозный бал в честь близившегося восемнадцатилетия младшей графини. В те времена
– И чего это наша графиня бал пышный устроить решила? – говорила селянка, торговавшая яйцами. – Младшей же всего восемнадцать исполняется, а не двадцать один год, чтоб совершеннолетие справить!
– А тебе лишь бы посудачить о господах наших! – шикнула на неё женщина за соседним прилавком. – Обе графини наконец воссоеденились, и поэтому Её Светлость и даёт большой бал. Она даже кого-то из сельских пригласила.
Первая торговка хмыкнула. Великая честь – побывать в доме у благородных людей! Но в воровстве обвинить вполне могут. Вот у Воронцовых, примеру, брошь дорогая пропала. По мнению торговки, граф с женой сами забыли про неё, а свою новую служанку сами во всём обвинили и казнили.
– Тише ты! – снова шикнула на неё соседка. – Графиня сюда идёт. Лучше стой молча. Если услышит, что ты о ней говоришь, сразу же головы лишишься!
– И пусть! Народ правду знать должен!
Елизавета, конечно же, слышала каждое слово, сказанное крестьянкой, но сделала вид, что ничего не было. Нужно быть выше всяких склоков и сплетен. Подойдя к той, что торговала тканями, Елизавета спросила:
– Сколько за метр берёшь?
Услышав озвученную цену, Елизавета передала женщине целый мешочек монет, сказав при этом:
– Знаю, семья твоя бедная. Сыновья у тебя маленькие есть. В одних обносках ходят, за старшими братьями всё донашивают. Возьми мой скромный подарок. Купи им что-нибудь из одежды и обуви.
Встав на колени и поцеловав подол платья графини, селянка произнесла:
– Ваше Высокое Благородие! Благодарю вас. О таком подарке я даже и мечтать не смела. Я мальчикам своим расскажу о вашей щедрости. Пусть славят ваше имя!
Купив то, что было нужно, Елизавета уже направилась к выходу с рынка, как услышала у себя за спиной:
– Ну здравствуй, Лизонька! Скучала?
Обернувшись, Елизавета проговорила, чуть ли не рыча:
– Не смей меня так называть! Ты не моя семья!
– А ведь ты совсем недавно говорила мне совсем другое! Не ты ли мне поклялась быть верной?
– Это было до того, как с меня спали оковы твоих дьявольских чар! Ты меня очаровал, почти сделал своей женой и рабыней! Из-за тебя я стала чудовищем! Из-за тебя я убивала невинных! И ты ещё после всего произошедшего смеешь называть меня Лизонькой и любовью всей своей жизни? Да ты никогда никого не любил!
– Ошибаешься, Лизонька! Мои чувства к тебе искреннни и бесконечны.
– Должно быть, ты снова пытаешься одурачить меня. Смею заметить, ничего не выйдет. Настоятельно рекомендую тебе покинуть мои земли. В противном случае, я буду вынуждена сообщить охране о твоём появлении.
Уходя, Люциус бормотал:
– Я ещё
Глава 6
Идея заняться своим делом Елизавету давно прельщала. Но вот занятие, которое по-настоящему её бы затянуло, найти было очень непросто. Были попытки заняться живописью. Однако рисовать Елизавета не умела, от слова совсем. Во времена далёкой юности родители пытались научить её рисовать и даже позвали французского художника, бравшего за свои услуги совсем маленькие суммы, но тут ничего не вышло. Француз по-русски плохо понимал, а Елизавета на французском не говорила. Всё, что она знала из области этого языка – пара фраз, да и то с сильным акцентом. Тогда внимание юной графини переключилось на музыку, а именно на занятия вокалом, н и тут она долго не продержалась. А до этого и танцы были. Вальс ей кое-как ещё давался, а вот остальное – с большим трудом.
Что уж говорить о медицине в те времена, когда женщин особо и не допускали к чему-либо! К вопросу о ней Елизавета вернулась только к сороковым годам прошлого века. Но вот после множества смертей, что ей по долгу службы пришлось видеть, она ушла из медицины и снова возобновила поиски своего истинного призвания. И оно нашлось. Как-то раз, отдыхая на море, она невольно запела что-то на английском, и её услышала продавщица мороженого, имевшая музыкальное образование. Дослушав всю песню, она сказала:
– Я, конечно, извиняюсь за доставленное вам беспокойство, но вы очень хорошо поёте.
– Спасибо. – послышалось в ответ. – Вообще-то, я не профессионал.
– А голос-то у вас хороший! Никогда не думали создать свою группу?
«А что, идея хорошая!» – подумала она и после отдыха занялась созданием собственной группы. Сначала нужно было выбрать название, созвать всех музыкантов, которых можно было запросто найти по объявлению, заранее распечатанному на принтере, выбрать подходящий жанр и уж потом о репертуаре подумать. С жанром было проще всего: Елизавета давно начала питать любовь к року. Нет, против классики она ничего не имела. Но согласитесь, Бетховен и Шопен с Чайковским не слишком-то и подходят для песнопения.
С музыкантами тоже было очень просто. На объявление откликнулось много кандидатов, но выбрала Елизавета самых толковых из них. Затем настал черёд названия группы. Выбирать пытались его с помощью жеребьёвки, но это чуть не привело к драке, которую Елизавета едва успела пресечь, загипнотизировав второго гитариста и внушив ему, что драки – это вовсе не выход. Благо другие парни вышли на улицу свежим воздухом подышать и не видели, что делает их лидер.
И всё-таки название было выбрано. Произошло это чисто случайно. По телевизору показывали «Пиратов Карибского моря». То, как Джек Воробей нарёк свой корабль, Елизавете весьма понравилось. Парням, которые с ней тот фильм и смотрели, тоже понравилось. Когда на экране появились финальные титры, Елизавета молвила:
– Решено! Теперь мы – «Чёрная Жемчужина»! Осталось только логотип разработать. Парни, кто из вас хорошо рисует? У меня руки не из того места растут. Я максимум мордочку кролика или коровы нарисую.
Логотип нарисовал барабанщик, ходивший в детстве в художественную школу. Взглянув на его творение, Елизавета поинтересовалась:
– Почему в художники не пошёл?
– Да меня родители заставляли в художку ходить, а я не хотел! Но им было пофиг на моё мнение. Музыканты у них, видите ли, люди ненадёжные! Как будто художники добиваются известности! Многие из них, между прочим, в бедности живут. И это ведь всё из-за тех, кто рисует какую-то хрень пальцем! Разве можно назвать настоящим искусством какую-то мазню в виде радужных полос и кружочков?