Алый закат в Лейкхерсте
Шрифт:
Пульхерия огляделась. Рядом с танцевальным пятачком переминался с ноги на ногу хорошо одетый молодой мужчина интеллигентной внешности. Он показался ей достаточно робким и «домашним». Девушка расхрабрилась и пригласила его на танец. Музыка поплыла над залом.
«Ночь коротка, спят облака,И лежит у меня на ладониНезнакомая ваша рука.После1
Песня «Случайный вальс». Музыка Фрадкина М., слова Долматовского Е., 1943 г.
В музыкальном центре дискотеки сидела троица: бабушка Арина, дедушка Матвей и ди-джей. Они совещались.
– Психотипы этой парочки совпадают, – сказала Арина.
– Ещё как! – воскликнул Матвей. – Дин, давай, включай свой луч времени, пока они не разбежались.
Луч прожектора скользил по залу дискотеки и неожиданно замер над Пульхерией и Арсением. Танцплощадка исчезла. Ночь повисла над незнакомым городком. Безлюдная улица и сплошная кирпичная стена. Вой сирены воздушной тревоги усилился. Парочка стояла в свете прожекторов. Рёв двигателей заглушил их удивленные голоса. Какой-то самолёт заходил на бомбежку.
– Боже правый! Как в кинохронике! Мессер? – воскликнул Арсений.
– Чего? – Уля зажимала уши от гула.
– Мессершмитт-109, модификация «Густав». Точно, он – одномоторный поршневой истребитель-бомбардировщик. Я в детстве интересовался военной техникой. Мощность на форсаже – две тысячи лошадиных сил. В 1943 году было выпущено почти шесть с половиной тысяч таких «Густавов». Ну и ну! Мы как сюда попали?
– Да ты не стой как пень! Бегом в укрытие! Вон по стрелке на заборе «в бомбоубежище», – сориентировалась Уля; женское чутьё не подвело.
Они быстро добрались до ближайшего подвала. Девушка поправила одежду и обнаружила, что на ней форма сержанта медсанбата, а через плечо висит сумка с медикаментами. В нагрудном кармане – документы. Глянула на соседа. Комбинезон боевого летчика.
– Ты почему не в бою? – строго спросила она и удивилась. Её сознание застряло в двух временах.
– Я относил срочный пакет с донесением, тут рядом, на улице Яблоневой, – ответил боец и добавил. – Ничего не понимаю. Мы были с тобой на танцах в будущем или у меня легкая контузия?
Мессер сбросил бомбу на территорию завода, близ которого они сидели в убежище. Раздался оглушительный взрыв. Осколками пробило брешь в стене.
– Эх, «ишачкам» в лобовую атаку надо идти. Где они учились, зеленя? Мы, Калининский фронт, и лётный полк с «ишаками» никогда не подводил! Наша сила в манёврах! Забыли, что ли? Тебя как зовут, сестра?
– Уляша, Уля можно, а тебя?
– Арсений, просто Сеня. Давай-ка, Уля, пробираться к своим! Минутку, по карте сориентируюсь. Ага. Нам туда, вдоль
– Контузия, точно! У меня тоже, наверное, – согласилась девушка.
Путь к своим осложнился разрушением соседнего дома. Пришлось обходить завалы кругом. Налёт «мессеров» продолжался почти полчаса. Они слышали, как где-то на окраине города что-то ухнуло, и затем всё стихло. Едкий дым, запах гари и облака пыли клубились в воздухе городских улиц. Уля нашарила в сумке медицинские марлевые маски. Одну надела сама, другую предложила попутчику. На площади Ленина они расстались. Арсений отправился в расположение лётного отряда, а Уля в госпиталь. Под утро над городом вновь завыла сирена воздушной тревоги.
На этот раз Арсений занял место в кабине любимого «ишачка» Ил-16, прозванного лётчиками люфтваффе «крысой». Пока он устраивался, в голове пронеслась и ушла мысль: «специализированные на бои с мессерами самолеты Як-9 – дело несколько отдалённого будущего». Программа «психологической маски» работала безупречно. Нынешний лётчик Арсений из 1943 года и его лётное звено усвоили две вещи: бои на виражах – лучшее «лекарство» против «Мессершмиттов», и оборонительный круг, как тактический приём, помогает отвлечь противника от главных ударных самолётов.
– От винта!
– Есть от винта!
Короткий разбег. Взлёт. Шасси убрать.
– Вижу пару «худых» гадюк! Кружат над нами и не атакуют. Ждать! Четверка сто девятых со стороны солнца заходит на пикирование! Внимание! Я понял. Двойка «худых» отвлекает нас на себя, а четвёрка разом нападает на наших штурмовиков. Сорвать атаку четверки!
Он резко крутанул штурвал и направил «ишачка» на четвёрку «мессеров». Завязался бой.
– Даю залп реактивными снарядами. «Мессеры» пошли ввысь на перестроение. Ребята, делаем «круг». – Самолётные винты образовали дисковую пилу. – Есть! Врёшь, не возьмёшь! – кричал в азарте Арсений.
В процессе боя его «ишачок» оказался в хвосте эскадрильи. «Мессеры» тут же ринулись на него. Сеня развернулся навстречу противнику, загораживаясь широким лбом самолёта. Ещё рывок! Залп! «Мессер» отчаянно отстреливался парой синхронных пулемётов. Загорелся бензобак «ишачка». Направив машину в лоб ближайшего «мессера», лётчик выпрыгнул с парашютом в рассветное облако. Правое плечо ожгло шальной пулей. Недюжинным усилием воли летчик успел сфокусировать в точку эту пронзительную боль, чтобы успеть дёрнуть кольцо парашюта. Есть раскрытие! Рваные края облака сочувственно бежали навстречу и прятали в «брюхе» свою добычу. Предутренний туман поглотил его.
Медсёстры ползком пробирались между ранеными и кому могли оказывали помощь на месте. Молочно-белый плотный туман не только окутывал неприятной сыростью, но и защищал от вражеской прицельной пули. Впереди слева раздался стон. Уля подползла к бойцу. Осмотрела рану. Наложила жгут. Посмотрела в лицо бойца. Её ночной знакомый, Сеня. Девушка освободила лётчика от строп парашюта и с трудом перекатила на плащ-палатку.
– Срочно к врачу тебе, голубчик, надо бы, – прошептала она и потащила свою ношу по земле, изредка отдыхая.