Амадзин
Шрифт:
Прыгнул на Сабира сбивая его с ног и хотел кинутся на его товарища, но падающий солдат ухватил проводника за пояс и повис как охотничий пёс на добыче. Ноги Волана заплелись, он споткнулся и рухнул рядом.
Второй пехотинец напарнику помогать не стал, а без затей кинулся убегать по прямому как стрела проходу. Мигом прошмыгнул мимо меня, только ветром обдал. По уму следовало бегущему в челюсть стукнуть, только я всё ещё пребывал в шоке, от того что меня, так до сих пор и не заметили и удачный момент пропустил.
Волан сопротивляющегося пехотинца быстро скрутил, с горцем бороться не
Сжал Коготь, как тогда на плато, и шагнул вперёд со стойким намерением воткнуть свой кинжал в спину пехотинца. Бпуфф! Лезвие по рукоять вошло к кожаные доспехи с заклёпками. Бегущий, по инерции проделал ещё несколько шагов и врезался в стену. Отскочил как мячик и упал к моим ногам. Под ним стало расплываться кровавое пятно. Я обернулся. Стою в пятидесяти шагах от того места где только что был. За одно мгновение и один шаг, я оказался у поворота. Вот она сила Слезы Гор. Нет, я конечно уже догадывался что к чему, но убедиться стоило. Интересно, а назад к Волану получиться? Это же можно так куда угодно скакать.
Сжал клинок, шагнул. Ничего. Значит прыгнуть я могу только к тому кого собираюсь проткнуть. Кровавая Слеза какая-то мне попалась — без убийства не работает. Но лучше так, а то я поначалу думал вообще без магии оружие выковал. Вроде и не амадзин вовсе.
Вернулся к Волану. Руки Сабира уже были связаны за спиной его же ремнём. Парень не сопротивлялся, только тихонько поскуливал как шавка.
– Вовремя ты.
– Кивнул Волан поглядывая на тело убитого пехотинца.
– Я уж думал уйдёт. Где ты прятался в этом коридоре?
– Сейчас покажу.
Я встал у стены сжал артефакт. Проводник смотрел на меня смаргивая время от времени, будто соринка в глаз попала.
– И?
– А что? Ничего?
– Ну.
– Волан вроде как смутился.
– Смотреть в твою сторону как-то неуютно, как-то так.
– И всё?
– Вот когда ты задвигался полегче стало.
– Ладно.
Я уж представлял что невидимкой буду, но Коготь видимо только взгляд отводит. Если не подозревают о моём присутствии то и не заметят, а если специально искать будут — найдут. Я поделился своей мыслью с напарником.
– Ты амадзин, тебе видней.
– Пожал плечами Волан.
– Но что-то такое я слышал, когда в долине жил.
– Ты в долине жил?
– Потом расскажу.
– Отмахнулся проводник.
– Темнеть скоро начнёт.
Бежать пленный не порывался, на помощь звать тоже. Шел куда толкали да помалкивал — идеальный заключённый. Если бы ещё не бубнил всё время себе под нос какую-то мантру, то вообще бы цены ему не было. Правда когда мы с остальными воссоединились он таки умолк, лишь нервно вздрагивал когда его подталкивали. Совсем видать люди сами себя россказнями про злых гномов запугали. Ну да то их дела.
Хларт увидев пленника скорчил страшную рожу и хрипло рыкнул:
– В допросную.
Это он для острастки. Никакой допросной у нас понятное дело нет, как и дознавателей что в охранке у людей водятся. Хотя бы потому что горцев допрашивать бессмысленно — они боли не
Я всё детство недоумевал: почему если мне кто в глаз стукнет, то аж слеза вырывается, а как я кому — никакого эффекта. Думал, что-то со мной неладно, но потом дед меня на этот счёт просветил.
Горцу что палец порезать, что в печень кинжалом ткнуть, ощущения одни и те же — неприятно, но терпимо. Потому и нет у них никакого страха перед драками и боями. Чего бояться если последствий никаких? Ни синяк не вскочит, ни болевых ощущений. Завидую я иногда, что во мне только четверть Крови Гор, но ничего не поделать, так Горы распорядились.
Глава 10
Рассвет. Если вы не наблюдали его сидя на краю срезанной вершины Сталагора, вы его не видели. Морозный ветер треплет капюшон накидки, маленькие снежинки покалывают кожу, а на востоке всё сильнее розовеет. В миг когда над горизонтом показывается светило над ним сверкает зеленоватая вспышка. Хороший знак.
Но я забрался сюда не ради зрелища, а провести разбор полётов, как учил дед. Делать это лучше на свежем воздухе, а из столицы не выйдешь. Сотни трупов на плато начали источать жуткую вонь. Это привело к стенам Сталагора стаи падальщиков. Опасности особой нет, когда жратвы прорва твари незлобливы. Главное не наступить на тушу которую падальщик ест в данный момент. Но расхаживать по плато пока не стоит.
Я однажды видел как одна из этих коричневато-рыжих собакоподобных тварей хрумкала незадачливого путешественника вместе с кольчугой. Откусывала куски будто никакой кольчуги и в помине нет. Хрум, и только колечки рассыпаются. Так что лучше я тут посижу, холодно, но спокойно.
– Так и знал что ты тут.
– Раздался за спиной хриплый голос старого амадзина.
– Зрелищем любуешься?
– Над прошлыми событиями и поступками размышляю. Может что-то стоило сделать по другому.
– Что надумал?
– Не пойму зачем волкогон припёрся на пост воровать реликвию. Её же наверное и без того проверяли не один раз. Да и послали бы агента охранки, он бы её и так забрал — велением короны.
– Верно мыслишь.
– Усмехнулся дед.
– Её и забирали, раза три. Первый раз не вернули пришлось новую делать. Знает охранка что у нас что-то осталось, не знает только у кого и что именно. Вот и проворачивает свои игры агентские время от времени, а мы шутки ради обманку охраняем. Знают что подделка, но иногда то выкрасть пытаются, то так забирают.
– Неужели трудно догадаться что она у тебя? Я с ходу понял. Стоило наблюдателя в стороне посадить, за неделю бы докумекал.
– Не ты один так считаешь. Только Горы эти наши, а совсем не людские. Всегда мы знаем кто где сидит. Кто докумекал — помер, кто нет — пусть дальше кумекает.
– А обыскать?
– Да обыскивали! Один раз даже нашли, я спрятать не успел. Обычно то я Тать при обысках на палку меняю. В тот раз нежданно нагрянули и хвать за древко.
– Хларт умолк задумавшись.