Амалия под ударом
Шрифт:
– Разорен, убит, обесчещен! – стенал вечером Орлов, вытирая платком лоб. – В своем доме… своем собственном доме… дал приют каким-то канальям! Газетчики, паршивцы, пропечатают меня в своих капустных листках, и тогда прощай мечты о Станиславе первой степени! Никто не пожелает видеть меня в свете! Я конченый человек, пропал, погиб!
– Папа! – урезонивала Муся своего нервного папашу. – Вы только подумайте, как на самом деле замечательно все сложилось! Амалии теперь ничто не угрожает, раскрыты опасные преступники, и… найдена такая потрясающая диадема!
– Ну, конечно! – всплеснул
Специально, чтобы установить подлинность диадемы, из Николаевска был вызван лучший местный ювелир. Саша и фон Борн в полном молчании наблюдали, как он возится с разными лупами, меняет увеличительные стекла, кашляет, кряхтит и утирает пот.
– Да, – наконец торжественно объявил ювелир. – Диадема совершенно подлинная!
– Я так и думал, – поспешно сказал Саша, – но мне было важно услышать это от вас.
Фон Борн шевельнулся.
– А сколько такая диадема может стоить? – как бы невзначай спросил он.
Ювелир замялся, бросил на следователей косой взгляд и едва различимым шепотом назвал приблизительную цену.
– А-а… – протянул Федор Иванович, хватаясь за сонетку. Следующими его словами было: – Даша! Уксус… Полотенце… Мне!
– Ну надо же! – пожаловался он Зимородкову, когда старичок ювелир собрал свои стекла и лупы и удалился. – Мне таких денег не заработать даже за сто лет беспорочной службы, а тут…
– Зато теперь понятно, из-за чего была убита Адриенн Дарье, – ответил Зимородков, ероша свои жесткие волосы. – Из-за диадемы, которая стоила целое состояние.
Фон Борн в волнении приподнялся на стуле.
– Но ведь диадема была найдена при трупе!
– Не совсем так, – отмахнулся Зимородков. – Ее пыталась примерить девушка, обнаружившая тело. Но та диадема не была настоящей, это была искусная подделка. Именно поэтому в газеты просочились толки о краже и о том, что девушку пытались притянуть к ответу. Тот, кто на новогоднем балу отравил Адриенн Дарье, подменил диадему, а когда подделка была обнаружена, вор и его сообщница были уже далеко. – Зимородков в волнении стукнул ладонью по столу. – Убежден, что все было именно так! И, судя по тому, как хладнокровно и обдуманно действовала наша парочка, убийство и кража диадемы – не первое их преступление.
– Но чего они добивались от Амалии Константиновны? – в изнеможении спросил фон Борн. – Она не богата, у ее семьи нет никаких особых драгоценностей, и от ее смерти никто ничего не выиграет. Почему эти люди так упорно преследовали ее?
– Если мы найдем Митрофанова или Олонецкую, мы найдем и ответ на ваш вопрос, – ответил Саша. – Ясно одно: для чего-то им непременно нужно было избавиться от нее. Сначала они пытались отравить ее, как до того Адриенн. Потом хотели представить дело так, что с ней произошел несчастный случай. – Саша вздохнул и поглядел на сверкающую диадему. – Ладно. Эту игрушку мы сейчас запрячем подальше, а пока необходимо обыскать комнату Митрофанова. И, конечно, следует продолжать искать двух наших беглецов – псевдохудожника и Олонецкую.
И потянулись дни, заполненные хлопотами, беготней и бумажной работой. Что же до Амалии,
В один из дней запыхавшийся Митя Озеров принес весть: лошадь, на которой Олонецкую видели в последний раз, найдена. Один крестьянин на ярмарке в Николаевске пытался ее продать. Когда его допросил фон Борн, выяснилось, что крестьянин просто-напросто нашел лошадь возле реки и забрал себе, полагая, что она никому не принадлежит.
– Наверное, эта страшная женщина уплыла на лодке, – предположил Евгений.
– Нет, – внезапно сказала Амалия. – Никуда она не уплыла.
– Почему? – удивился Полонский.
Амалия обернулась к графу. Тонкая светлая прядь свешивалась вдоль ее правой щеки.
– Разве стали бы вы спасаться бегством, бросив компрометирующие бумаги и украшение, ради которого вы когда-то убили человека? Все вещи Изабеллы Олонецкой остались в ее комнате, с собой она ничего не взяла, даже денег. Нет, тут что-то не то. Я думаю, ее больше нет в живых.
– Думаете, ее убил Митрофанов? – спросил Орест, только что подошедший к ним.
– Митрофанов? – Амалия мгновение подумала. – Может быть, и Митрофанов. Кстати, его бегство тоже выглядит очень странно. Он делал все, чтобы остаться в этом доме, даже изуродовал свои картины. И вдруг – бежал…
– Он почувствовал, что Зимородков подбирается к нему, – перебил Амалию граф. – Ни один преступник не хочет быть пойманным, знаете ли. А у Александра на его счет были весьма серьезные подозрения. Кстати, я не знаю, говорил ли вам ваш друг, но при осмотре комнаты Митрофанова они обнаружили осколки баночки, в которой хранился яд. Именно тот яд, которым был отравлен Алеша Ромашкин.
– Да, я знаю об этом, – отозвалась Амалия. – А вот и Саша!
Зимородков вошел в комнату. Его глаза сияли, он явно сделал какое-то важное открытие и был им чрезвычайно доволен.
– Похоже, что уголовный роман продолжается, – сказал Орест насмешливо. – Что на сей раз? Задержали Митрофанова? Нашли труп госпожи Олонецкой?
– Почему труп? – удивился следователь.
– Да вот Амалия Константиновна не верит, что она бежала, – заметил Евгений. – Так вы нашли Олонецкую или нет?
Саша упрямо покачал головой.
– Можете забыть о госпоже Олонецкой, – отозвался он. – Я сам с фон Борном и становыми объехал все окрестности, заглянул в каждый уголок. Мы прочесали лес вдоль и поперек, не оставили без внимания ни одну хижину, искали даже на дне реки. Тела Изабеллы нигде не обнаружено, как нет и никаких следов того, что ее убили. Зато мне удалось выяснить кое-что другое. И все благодаря вам, Амалия Константиновна!
– Мне? – недоверчиво спросила Амалия.
– Ну, да. Помните, недавно вы передали мне свой разговор с Дельфиной Ренар. Она еще сказала, что Изабелла Олонецкая кого-то напоминала ей. Так вот, я навестил мадам Ренар. Она сейчас живет в Николаевске и собирается вскоре отправляться на родину.