Амальтея (сборник)
Шрифт:
Конструктор не мог ответить даже себе, для какой цели он делал клон Бара. Может, это явилось просто данью привычки, ведь он всегда клонировал всех колонистов, что прошли утверждение на Совете, а может, и в отместку Бару за его нечестную игру. Или Виту, чтобы тот не считал работу Конструктора сладкой, чтобы он занимался делом, а не повторением чьих-то высказываний. Но когда клетки ожили и стали множиться, он вдруг почувствовал к ним острую ревность: Вит же попросту изгадит идею клона.
То были первые клетки Оранжевого.
Рассказывая
— Знаешь, Бар, мне почему-то кажется сейчас, что только Оранжевый способен назвать нас людьми. Ему одному удалось увидеть живое в простых камнях Видение это, конечно, воображаемое, придуманное. Но., никому из нас не приходило в голову оживлять камни, находить в них очарование…
Дребезжание зуммера перебило Конструктора. Он по смотрел на экран, но никого постороннего не увидел. Там все еще было побережье. Только сейчас оно было опустевшим. Опустевшим и неодушевленным без Оранжевого. А в углу экрана он видел сосредоточенное лицо Бара нерв но покусывающего губы. Видимо, тот, кто вызывал Конструктора на связь, не решился без особого позволения влезать в экран.
— Оранжевый, может, и не человек, — продолжил тог да Конструктор, — но он более человечен, чем мы, и потому он мне дорог. Для меня он не только модель. Да и тебе, я полагаю, он тоже стал не чужим, называй ты его, или не называй его сыном или еще как-то.
Вызов повторился.
— Подожди, я отвечу, — сказал Конструктор.
На связь вышел старший клона Службы Безопасности. С невозмутимым видом, будто только выполняв ритуал доклада, он сообщил, что Помощник Конструктор Вит дезорганизовался — у него отказал мозг из-за пересыщения информацией по вопросу, не имеющему решения, — теперь Вит помещен в Изолятор. Старший клона СБ спрашивал, что делать с Витом дальше.
— А где Оранжевый? — спросил Конструктор.
Старший клона СБ некоторое время непанимающе смотрел на Конструктора.
— Где он сейчас?! — неожиданно закричал Бар. — Он жив?! Говори, жив? Ну же!..
Виталий Пищенко
ЗАМОК УЖАСА
Ирине —
жене и другу
…Сгорбилась впереди лесная чаща. Куда ведет затерявшаяся в траве и колючих кустарниках тропа? Кто знает… Видит это коршун, распростерший в бездонной синеве черные крылья. Видит, да не скажет. Молчат полустершиеся руны на вросшем в землю замшелом камне — другой была эта дорога в те далекие дни, когда оставила рука человека на бесчувственном теле валуна глубокие раны. Поманит за собой болотный огонек, и исчезнет невесть куда…
Но не бывает дорог без конца. И что бы
Часть первая
Рассказ Николая Крутого
1
Сигнал видеофора надсадно гудел над самым ухом. Я, не глядя, ткнул пальцем в клавишу, нащупал на тумбочке часы, поднес к глазам. Половина девятого. Какого черта?!
Довольный смешок напомнил о видеофоре. С экрана весело улыбался Андрей Коваленко — мой соученик по Классу учителя Богомила Герова. Изучив мою заспанную Физиономию и всклокоченные волосы, друг детства соизволил открыть рот:
— Привет! А я — то, наивный, всегда считал, что Шерлок Холмс встает с первыми лучами Солнца.
— Какого черта? — на сей раз вслух пробормотал я, тщетно пытаясь выбраться из сладких объятий Морфея.
— Грубиян, — ласково сообщил Андрей, — но я не унижусь до ответных оскорблений. Это может отрицательно сказаться на твоих профессиональных качествах.
— У меня отпуск, — с достоинством сообщил и, укутываясь в простыню, — после обеда я отбываю на родину предков. И вообще, к твоему сведению, Николай Крутой сменил профессию. Отныне мое время принадлежит только литературе.
— Вах! — Андрей с деланым ужасом воздел руки к небу. — Бедные читатели! Еще один классик…
— Может, хватит? — взмолился я. — Человек работал до четырех часов, спать хочет. V, варвар, подушкой в тебя, что ли, запустить?
— Валяй, — милостиво разрешил друг. — Велика вина моя, ибо не учел я, грешный, что настоящие гении творят в темное время суток… В общем, так. Оружие прибереги, пустишь его в ход через, — он взглянул на часы, — через сорок семь минут. Желательно увидеть тебя умытым, побритым, и учти — я голоден, как волк. Короче говоря: времени мало, дел — много.
— Каких дел? — простонал я.
— Важных, — отрезал Андрей. — Первое: хочу тебя обнять. Второе: Сережка велел намылить тебе шею…
— За что? — возмутился я.
— За хвастовство. Кто обещал подарить ему свою книгу?
— Да не успел я! Она и вышла-то всего три дня назад.
— Вот! — Андрей многозначительно поднял палец. — Из-за твоей лености и неразворотливости таких же, как ты, безответственных личностей, бедный Линекер улетает к звездам, не имея бессмертного творения Николая Крутого. Стыдно! В общем, готовься к голова мойке. Но это, как я уже сказал, лишь второе дело. А третье — самое важное… Третье взнаешь через сорок пять минут.