Амамутя. Путь огненного бога
Шрифт:
– Да? Только вот зачем?
– Это главный вопрос. Очевидно, ему как раз и нужно было то, что сделали мы: кто-то должен был пройти этим путем и собрать пазл.
– И что же он получил в итоге?
– Карту. Именно собирая стихотворение, он мог составить пластину.
– Этот человек должен был знать язык угрешей.
– Не только. Он должен был выглядеть как Амамутя, плыть на особой ладье, быть с девушкой и собакой. Но что в результате? Стихотворение бессмысленно. Цель – это карта. Но карта также бессмысленна.
– Вот что главное, –
– Или для кого-то другого, кто также притворится Амамутей. И в том мире, откуда он прибыл, такая местность – есть.
Иван замолчал, глядя на карту. Теперь ему казалось, что разгадка уже совсем близка…
– Часовня! – вдруг воскликнула Делла. – Вот ключевое слово. Нам надо вернуться в ту часовню, которую построил Дерек.
– Зачем?
– Понятия не имею. Слушай: «Там, на берегу высоком белая стоит часовня…» Это именно о ней, о той часовне, что мы видели. Белая. На высоком берегу.
– Но это твои слова, просто твой перевод, а не сам текст.
– Знаю! В религиозной архитектуре угрешей не существовало строения с функциями часовни. Я так перевела, интуитивно – часовня…
Белая. На высоком берегу. И ведет к ней только поэтическая интуиция…
Иван достал айфон и вызвал фото. Вот она.
– Ты ведь и внутри снимал, да?
– Конечно.
Он перевел кадр, и они, чуть ли не соприкасаясь щеками, внимательно рассмотрели его.
– Дальше! – нетерпеливо попросила Делла.
Еще раз. Появились мозаики Дерека, полные огня. Одна из них и была картой. Именно эта местность: берег, залив и остров. Он положил айфон на стол, рядом с картой. В точности тот же силуэт.
– Вот почему ты не нашел этого в сети, – сказала Делла. – Это место существовало лишь в воображении художника.
– Но что это могло значить?
– Дерек дает нам какой-то знак… – сказала Делла. – Очередной вопрос, и ответ на него может быть только в этой часовне или где-то поблизости от нее.
Мозаика, сложенная дважды
Машина пожирала пространство и время, срезая излучины великой реки, поглощая за час своего бега несколько дней вальяжного плавания на «Джинсе». Они мчались по шоссе, порой изрядно удаляясь от русла, перескакивая многочисленные притоки по малым мостам, Иван часто посматривал на карту навигатора и, наконец, свернул на проселок.
– Уже совсем близко, – сказал он.
– Все кажется близко в машине… – пробормотала Делла и продолжила размышлять вслух. – Наши изыскания складываются в одно целое, как и камушки. Часовня на картине в твоем доме. Реальная часовня на холме. Часовня в стихах. Фреска в часовне. Этот пазл также надо сложить.
За очередным поворотом блеснула река. Вот и часовня. Иван развернул машину и дернул ручник. Они вышли. Местность была безлюдной, тишина
Иван только теперь понял причину асимметрии часовни и понял, каким вычурным образом, меняя ширину декоративных арок по четырем сторонам света, строитель сумел скрыть тайну своего сооружения.
Ключ оказался на месте. Они вошли в прохладный зальчик и остановились перед мозаичной фреской. Это было что-то вроде «Бегства в Египет». Костер на берегу, у костра – мужчина, женщина и ребенок у женщины на руках.
Иван раскрыл айфон и вызвал карту. Ландшафт, несомненно, был тем же самым, выдуманный ландшафт. Если мысленно представить его сверху, то и получится карта. Только вот в чем проблема: если таковой местности не существует, то зачем вычерчивать ее карту, шифровать ее стихотворением, разбрасывать по всему течению реки? Чертовщина какая-то.
Звездочка, по нашему крестик, обозначала какую-то точку на местности. Так казалось вначале, когда Иван впервые увидел карту. Теперь ему стало ясно: все было наоборот. Обозначена не точка на карте, а место на картине.
Остров заканчивался узкой полоской отмели, песчаной косой. Иван подошел вплотную к мозаике и рассмотрел это место. Мозаика состояла из небольших камушков, почти таких же, что и карта со стихами на обороте. Не очень-то веря в успех своей идеи, Иван тронул камушек, где предположительно находилась на карте звездочка. Попытался нажать. Никакого результата: фрагмент держался крепко. Иван положил палец на соседний. Этот явно отличался от первого: он не был закреплен. Иван приложил усилие, и камушек вдруг провалился. Послышался легкий стук – это камушек упал на дно небольшой ниши, которая скрывалась за картиной.
Хорошо. Делла увидела то, что произошло, и судорожно сжала его плечо: она тоже все поняла. Вернее, поняла, что сейчас что-то произойдет, но ни она, ни Иван не знали – как.
Иван посветил экраном айфона в отверстие, которое образовалось в картине. Там что-то поблескивало, какая-то металлическая деталь, похоже, медная. Иван попытался просунуть палец в отверстие – невозможно.
– Дай-ка я, – предложила Делла.
Ее мизинец все-таки пролез внутрь, она подцепила что-то, и неожиданно часть мозаики осыпалась.
– Доигрались! – воскликнул Иван, еще не разглядев, что открылось. – Испортили работу художника.
– Этот кусок нетрудно будет восстановить, – деловито отрезала Делла.
В стене была дверца с медной ручкой. Девушка попыталась ее повернуть, но сил не хватило.
– Мой черед, – сказал Иван и легонько хлопнул Деллу по плечу.
После значительного усилия старинный запор поддался. Иван ожидал увидеть за дверцей нишу, но таковой не оказалось: сантиметрах в тридцати от дверцы была стена – уже внешняя каменная кладка часовни. Эти три дециметра и были давно замеченной Иваном, а строителем скрытой асимметрией. Темное пространство распространялось вниз, образуя узкий лаз, куда смог бы пролезть только ребенок. Или…