Амазонка
Шрифт:
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — сказал Мендис.
— В любом случае это единственный способ, — пробурчал Родригиш.
За это время под водопадом Амазон, Сервеза и двое оставшихся индейцев перекатили на круглых бревнышках платформу с роялем и поставили ее в точности под скалистым выступом, всего в нескольких метрах от воды.
— Можно начинать, полковник, — крикнул Сервеза, возводя глаза к небу.
Музыкант поднялся на платформу: он будет следить за тем, чтобы рояль стоял на ней ровно и не ободрался о выступы скальной стены.
Наверху индейцы начали крутить
— Как дела наверху? — крикнул Сервеза.
В ответ донесся недовольный голос полковника:
— Пока нормально. Но будет лучше, если Амазон сыграет нам что-нибудь для поднятия настроения.
— С удовольствием, — отозвался музыкант. — Но только я буду играть джаз.
— Конечно, джаз, что же еще?
В тот день Амазон Стейнвей играл джаз в амазонских джунглях так, будто давал концерт в самом красивом и самом высоком соборе мира. Только этот собор был живой, с витражами, сплетенными из солнечных лучей, а музыка возносилась выше облаков, поднимаясь прямо к Богу.
По мере того как джазовые аккорды взлетали ввысь, платформа понемногу, рывками ползла вдоль скалы. Восемь индейцев разом наваливались на крестовины, и бревно — вал подъемника — нехотя вращалось. Один оборот, второй, вот наконец третий — они остановились на несколько секунд, чтобы перевести дух. По венам, набухшим у них на руках, и багровым лицам было видно, как им нелегко. Подъемник, конечно, упрощал задачу, но все равно им было невероятно трудно. Во-первых, из-за тяжести рояля, к которой добавился еще вес платформы и Амазона, а во-вторых, из-за того, что скала была не отвесная, она поднималась под небольшим уклоном, платформа терлась о каменную стену, и это сильно осложняло подъем. И все же, несмотря на все трудности, рояль поднимался в воздух. А Амазон Стейнвей невозмутимо играл. Он уже и сам не знал, ради кого решился на это безумное предприятие — играть джаз, поднимаясь по скале у самого водопада, — ради Кармен, индейцев или себя самого, — он просто погрузился в игру и получалось у него восхитительно. Он думал о том, как попадет в Эсмеральду и каково же будет удивление местных жителей, когда он в окружении спутников проедет по деревне, не переставая играть на рояле. Он уже решил, что не прекратит играть даже там, наверху, даже когда окажется над водопадом. Эта мысль согревала ему душу, и он не собирался от нее отказываться. Даже если полковник и Сервеза будут против, а Мендис с индейцами возненавидят его на веки вечные, он все равно не покинет платформы, пока не доберется до конечной точки своего путешествия. И не окажется там, куда, собственно, рояль и должен был попасть. В деревне Эсмеральда.
Потому что больше всего на свете ему хотелось закончить путешествие так же, как он его начал.
Под звуки музыки.
Внезапно канат застрял. Индейцы тянули изо всех сил, но подъемник не двигался с места.
— Эй, там внизу, что случилось? — крикнул Мендис.
Ответа не было.
— Наверно, платформа уперлась, — сказал полковник. — Пойду посмотрю.
Он нагнулся над скальным выступом и увидел, что десятью метрами ниже платформа зацепилась за куст. Амазон Стейнвей продолжал играть, совершенно равнодушный ко всему, что творилось вокруг. Несмотря на шум водопада, полковник слышал музыку.
— Что там? — крикнул Мендис. Полковник обернулся и сказал:
— Платформа застряла. Надо застопорить вал и немного ослабить натяжение.
— А мы сможем так сдвинуть платформу с места?
— Понятия не имею, — ледяным голосом отрезал Родригиш, — но я не знаю, что мы еще можем предпринять, чтобы выкрутиться. Осталось десять метров. Всего десять! Черт возьми, есть смысл пошевелить задницей.
Мендис не стал дальше спорить, понимая, что еще чуть-чуть — и полковник выплеснет свой гнев на первого, кто попадется под руку; он нашел кол и попробовал намертво заблокировать им бревно подъемника. Это ему не удалось, и он приказал двум индейцам, которые крутили вал слева от него:
— Держите крепко!
Двое других индейцев тоже уперлись покрепче, их страховали еще четверо — те, что стояли у другого конца ворота.
— А теперь, — приказал полковник, все еще вглядываясь в пустоту под выступом, — трави помаленьку.
Канат медленно заскользил вниз по стене. Никакого результата. Платформа не сдвинулась ни на миллиметр.
— Черт! — рявкнул Родригиш. — В чем дело?
Он решил не отступать и попытаться еще раз.
— Давайте. Ослабьте еще чуть-чуть. Понемножку. Полегонечку.
Мендис дал команду, и канат был ослаблен еще на двадцать—тридцать сантиметров. На этот раз платформа накренилась наружу, но от куста не отцепилась.
— Стоп! — заорал полковник. — Хватит, а то рояль свалится!
Родригиш понял, что выбрал неверную тактику, и решил дать задний ход.
— Крутите обратно. На всякий случай натяните канат. А там видно будет.
Мендис хотел выполнить приказ полковника, но тут куст, который удерживал платформу, сломался. В эту минуту под тяжестью платформы и рояля вал сдвинулся и канат пошел вниз. Ворот вертелся все быстрей, канат раскручивался, и удержать его уже было невозможно.
— Держите! — орал полковник.
Но было поздно.
Увидев, что происходит, Родригиш метнулся вперед в отчаянном и безнадежном порыве. Он вцепился в канат обеими руками, пытаясь удержать платформу, которая неслась вниз по скале. Его тут же стянуло с уступа и поволокло в бездну.
Амазон Стейнвей понял, что случилось. Когда платформа стала падать, он догадался, что все кончено, спасения нет, что сейчас и он и рояль навсегда скроются под водой, в бешеных водоворотах у подножия водопада.
Странно, но он ничуть не испугался, не потерял голову. Он продолжал — в последний раз — играть на белом рояле и знал, что скоро он наконец встретит ту, ради которой затеял это путешествие и которую звали Кармен Авила.
И он был рад, потому что так долго хотел ее увидеть и рассказать ей обо всем, что он для нее сделал.
Только во имя любви.
Когда тело полковника выловили из воды, глаза его были широко раскрыты, словно он хотел взглянуть в лицо смерти. Кисти рук начисто стерло о канат, который он пытался удержать, — от них остались лишь лохмотья человеческой плоти.
Последний приступ безумия его погубил.
А тело Амазона Стейнвея так и не нашли. Может быть, его затянуло на дно или унесло течением вниз по реке, которая стала его последним пристанищем.
Ошеломленный Сервеза еще долго вглядывался в толщу воды, надеясь, что оттуда каким-то чудом появятся рояль и музыкант. Но надежды были напрасны.
И тут случилось невероятное. Зазвучала музыка — звонкая чистая мелодия, она медленно поднималась над струями водопада, как похоронный марш.