Амелия и «Книга власти»
Шрифт:
Слезы подступили к глазам, и я уже втянула носом воздух, чтоб всхлипнуть от души, но опомнилась. Кайра хоть и без сознания, но я уверена, что она все чувствует. А ей нужны только положительные эмоции.
Я закусила губу и приготовилась мужественно встретить все, что нам уготовано.
Благо, ждать долго не пришлось.
Без стука, понятное дело, никто церемонится с невольницами, вошел тот пугающий мужчина, который купил меня.
Окинув быстрым взглядом нашу убогую обстановку, он слегка нахмурил брови.
Да, это вам не девичий
– Амелия! Собирайся! Мы уезжаем! – коротко, как команда собаке, прозвучал приказ.
– Что, даже зубы не посмотрите?! – огрызнулась я, как дикий зверь, загнанный в угол.
– Зачем?! – выражение холодности на его лице сменилось искренним удивлением. Правда, всего на какие-то секунды, и потом опять оно стало непроницаемым и бесстрастным.
– Ну как же?! И рабов, и лошадей перед покупкой тщательно проверяют. Чтоб никаких изъянов! Ни гнилых зубов, ни хромоты! – я зло выкрикнула и отступила назад.
– То, что ты не хромая, я увидел уже. А насчет зубов – слишком молода, чтоб успеть их испортить. К тому же этим страдают пышнотелые девицы, любительницы сладкого, – неожиданно он даже усмехнулся. Очевидно, я его позабавила, как говорящая обезьянка. Но я не купилась на его снисходительный тон и стала «в позу».
– Если вы не позволите взять с собой Кайру, клянусь, вы пожалеете, что потратили на меня деньги!
– Даже так?! Что-то ты слишком дерзкая для невольницы! Тебя разве не наказывали?
Я понимала, что положение мое очень незавидное, но поделать ничего не могла. Голос срывался, слезы удержать уже не было никаких сил, но я должна выплеснуть все, что накипело.
Меня несло так, что перед глазами мелькали черные мушки, и я была на грани обморока от захлестывающих эмоций. От страха и злости я вывалила на этого чертового рабовладельца все, что думала об этом мире.
– Я не невольница! Я свободный человек, которого подлым образом связали веревками и продали, как корову на рынке! Что это за мир, где царит беззаконие и бесчеловечность?! Это отвратительный, жестокий мир, который себя погубит, как и все рабовладельческие государства! И не думайте, что своим высоким положением вы застрахованы от беды! И вас, как и любого другого, могут предать и продать! И тогда не задавайте вопрос: «За что?!» За то, что вы часть этого проклятого мира! За то, что вы ничего не сделали, чтобы прекратить беззаконие!
Я выдохлась и опустившись на корточки, бессильно зарыдала.
Может, надо было валяться в ногах, умолять взять Кайру с собой и смягчить сердце этого сурового мужчины. Но я слишком сильно переживала за несчастную подругу, и нервы сдали. Я вам не камень. Вспомнила слова хозяина о наказании и съежилась, будто хотела превратиться в мышку и трусливо бежать.
А он сам стоял, покачиваясь с пятки на носок, будто раздумывал, что со мной сделать. Однако громы и молнии на мою голову не обрушил. Вместо этого заговорил. Медленно, как-то лениво. Словно в тысячный раз объясняя нерадивому
– Почему ты считаешь, что где-то творится беззаконие? Разве несправедливо, что всякое отребье, совершившее преступление, попадает в неволю? И таким образом отрабатывает свои прегрешения! А порядочные люди живут в своих домах, занимаются делами. И у них все хорошо. Им ничто не угрожает.
Я много чего могла бы сказать, но силы меня покинули. Искры, только что летевшие из глаз от праведного гнева исчезли. И я из борца за свободу превратилась в маленькое беспомощное существо.
Меня хватило только на один вопрос.
– Ни я, ни Кайра, не совершили ничего плохого. Почему с нами так обошлись?!
Мне казалось, что этот аргумент заставит его задуматься, пошатнет уверенность в его иллюзиях. Но нет. Он окончательно припечатал меня.
– Вемунд сказал, что ты потеряла память, и ничего не помнишь, что с тобой было до того, как тебя поймали, как бродяжку. Где гарантия, что ты не совершила ничего ужасного? И откуда ты знаешь, что Кайра тебе рассказала правду о своем прошлом?! Разве обычная девушка может так сражаться? Поймали за какую-то провинность, извольте отвечать! Закон один для всех.
– Правильно! Закон один, и на всех его явно не хватает, – с горечью обозначила я принцип этого мира.
И окончательно сникла. То, что Кайра взяла меня под свою защиту, еще не значит, что она никому другому не причинила вреда. Ведь он прав. Кайра мне не рассказывала ничего о себе. Я не лезла в душу, потому что понимала – эти разговоры причиняют ей боль. А вдруг все не так?! А как? Не знаю. Но сдаваться никак нельзя. И я выдвинула последний аргумент.
– Значит, все равно, этот мир жесток и несправедлив, если в нем не признают презумпцию невиновности!
Аранд опешил.
– Что не признают?! – изумленно переспросил он.
– Во-о-т! Вы даже и понятия такого не имеете в своей судебной практике! – этот факт немного взбодрил меня, и появилась надежда на то, что с ним можно договорится, раз он не оборвал диалог.
Похоже я его, действительно, озадачила. И надо признать, что он вел себя достойно. Не побоялся, что уронит свой авторитет, если покажет, что чего-то не знает.
А у меня в голове опять помутнело, будто прошлое пыталось достучаться до моего сознания. Сделав несколько судорожных вдохов, я почувствовала облегчение.
– Презумпция невиновности – это один из основополагающих принципов судебного производства. Человек не считается виновным, пока его вина не доказана. Значит, я не считаю, что Кайра могла совершить что-то плохое, пока не получу неопровержимые доказательства.
Аранд качнул головой.
– Откуда ты, Амелия? Наши девушки с трудом читают, и то женские журналы. А ты рассуждаешь, как опытный, образованный правовик.
Но у людей девушки не учатся в академиях!
«У людей» так сильно резануло ухо, что я не успела подумать, как язык уже опередил меня.