Амелия
Шрифт:
С дамой вскоре заговорил какой-то мужчина в домино, который увлек ее направо в конец самой дальней комнаты, и не успели они сесть, как незнакомец в домино стал с необычайным пылом ухаживать за ней. Подробный рассказ обо всем, что происходило во время этой сцены, возможно, показался бы читателю несколько докучным, тем более, что она не отличалась особенно романтическим стилем. Неизвестный поклонник, судя по всему, считал свою даму сердце достаточно земной особой, а посему взывал скорее к ее жадности и честолюбию, нежели к ее более возвышенным чувствам.
Поскольку в отличие от дамы он не дал
– Я подозреваю, милорд, – сказала дама, – что женщина, у которой я сейчас снимаю квартиру, так же дружна с вами, как и миссис Эллисон.
Милорд всячески уверял ее, что она заблуждается, на что она ответила:
– Сударь, вам не следует так упорно ее защищать прежде чем вы убедитесь, сержусь ли я на нее за это.
От этих слов, произнесенных с пленительной нежностью, милорд пришел в восторг, пожалуй чересчур пылкий для места, где они находились. Деликатно умерив жар своего собеседника, дама попросила его позаботиться о том, чтобы на них не обратили внимания, поскольку в той же комнате, насколько ей известно, находится и ее муж.
Как раз в этот момент к ним подошел полковник Джеймс и сказал:
– Как видите, сударыня, мне все же посчастливилось опять вас разыскать; я чувствовал себя ужасно несчастным с тех пор, как потерял вас.
Но дама ответила ему измененным для маскарада голосом, что он заблуждается и что она не имеет удовольствия его знать.
– Я – полковник Джеймс, – сказал он шепотом.
– Да нет же, вы явно ошиблись, сударь, – возразила дама, – я не знаю никакого полковника Джеймса.
– Сударыня, – ответил он по-прежнему шепотом, – я совершенно убежден, что не ошибаюсь; вы, без сомнения, миссис Бут.
– Вы, сударь, ведете себя слишком дерзко, – сказала дама, – оставьте меня, прошу вас.
Тут в разговор вмешался милорд, который, не изменяя своего голоса, стал уверять полковника, что эта леди – знатная дама и что они поглощены своей беседой; тогда полковник попросил у дамы прощения: поскольку в ее одежде не было ничего приметного, он решил, что ошибся.
Ему не оставалось теперь ничего другого, как вновь начать рыскать по комнатам, в одной из которых он вскоре увидел Бута, прогуливавшегося без маски в обществе двух дам; одна из них была в голубом домино, а вторая – в наряде пастушки.
– Уилл, – воскликнул полковник, – не знаешь ли ты, куда делись наши жены; ведь с той минуты, как мы сюда вошли, я их больше ни разу не видел?
Бут ответил, что они, наверно, гуляют где-нибудь вдвоем и вот-вот отыщутся.
– Позвольте, – воскликнула дама в голубом домино, – так вы, оба явились сюда на дежурство вместе с женами? Что касается вашей супруги, мистер олдермен, – обратилась она к полковнику, – то я нисколько не сомневаюсь в том, что она уже нашла себе собеседников более интересных, чем ее муж.
– Можно ли быть столь жестокой, сударыня? – вмешалась пастушка. – Вы доведете несчастного своими речами до того,
– Ну, тогда он из какого-нибудь тылового полка ополченцев, [310] я полагаю, – съязвило домино, – ведь по всему видно, что это городская птица.
– Да и мне, признаться, кажется, что от этого джентльмена сильно попахивает Теймз-стрит, [311] – подхватила другая, – и если мне позволено будет высказать догадку, то, пожалуй, еще и благородным портняжным ремеслом.
310
Формирования вооруженных горожан, которые при чрезвычайных обстоятельствах должны были дополнять регулярные войска.
311
Одна из главных улиц лондонского Сити, месторасположение лавок и контор богатых буржуа, которые никак не относились к светскому Лондону, расположенному в западной части города (аристократический Уэст-энд) и в Вестминстере.
– Что за дьявольщина! – вскричал Джеймс. – Послушай, кого это ты здесь подцепил?
– Клянусь честью, понятия не имею! – ответил Бут. – Вы бы меня очень одолжили, если бы избавили хотя бы от одной из них.
– Ну, что вы на это скажете, сударыня? – воскликнуло домино. – Не желаете ли погулять в обществе полковника? Уверяю вас, вы ошиблись: ведь это не больше и не меньше, как сам несравненный полковник Джеймс собственной персоной.
– Ах, вот как! Неудивительно поэтому, что мистер Бут предоставил ему выбрать одну из нас, ведь это входит в обязанности поставщика, а мистер Бут, как мне говорили, как раз имеет честь оказывать подобного рода услуги благородному полковнику.
– Желаю вам успеха у этих дам, заметил Джеймс, – а меня увольте, я поищу себе добычу получше.
И с этими словами он исчез в толпе масок.
– Еще бы, вы ведь известный любитель поохотиться; – крикнула вслед ему пастушка, – у вас, по-моему, только и удовольствия, что рыскать в поисках добычи.
– Так вы, сударыня, знаете этого джентльмена? – осведомилось домино.
– Да кто ж его не знает? – ответила пастушка.
– Что он за человек? – продолжало любопытствовать домино. Хотя я над ним и подсмеивалась, однако я ведь знаю его только в лицо.
– Ничего особенно примечательного в нем нет, – пояснила пастушка. – Он старается по возможности овладеть каждой красивой женщиной; так, впрочем, ведут себя и все остальные.
– Значит, он не женат? – спросила та, что была в домино.
– Женат, конечно, и к тому же по любви, – ответила ее спутница, – но давным-давно уже растранжирил свою любовь и говорит, что жена служит ему теперь превосходным предметом ненависти. У этого малого если и обнаруживается подчас хоть капля остроумия, то, я думаю, лишь в тех случаях, когда он оскорбляет жену, но, к счастью для него, это излюбленное его занятие. Я незнакома с бедняжкой, но, судя по его описаниям, это жалкое животное.