America Latina, или повесть о первой любви

Динец Владимир

Дальше двигаться было все сложнее. Я оказался вдали от Панамериканы и прочих шоссе, а на сельских дорогах было мало машин и бензоколонок. Мне пришлось сменить 12 попуток, чтобы проехать 300 километров. Я был вынужден пойти на хитрость: раскладывать на асфальте мелкие камешки и стоять чуть дальше. Увидев на пути посторонние предметы, шофера притормаживали и с большей вероятностью «ловились».

Днем пейзаж пампы напоминает Украину: зеленые поля, пирамидальные тополя, белые аисты (Ciconia maguari), хутора-мазанки. Но названия сел тут на всех европейских языках, по вечерам с озер разлетаются на ночлег бесчисленные стаи белолицых ибисов (Plegadis chini), розовых колпиц и хохлатых паламедей (Chauna torquata),

а ночью на поля выходят пастись броненосцы, морские свинки и нутрии (Myocastor coypus).

Наконец мне попалась попутка до самого Mar del Plata (Серебряного моря), которое на наших картах называется Ла-Платский залив. Водитель, в прошлом ученый-химик, теперь с головой ушел в фермерство, но по-прежнему говорил на отличном английском. Мы тут же втянулись в дискуссию на политические темы и протрепались до самого города под тем же названием Мар дель Плата, который населен почему-то датчанами.

Политическая история Аргентины очень интересна. Во время войны президентом был Перон. Для пожилых людей его имя значит примерно то же, что для наших стариков — имя Сталина, в основном потому, что при нем резко повысился уровень жизни народа. Но значительную часть колоссальных доходов, полученных Аргентиной от торговли с разоренной войной Европой, Перон пустил на ветер. Его обаятельную жену Эвиту многие всерьез считают святой — все помнят скандал вокруг попытки Голливуда снять в Аргентине фильм о ней с Мадонной в главной роли. Недавно выяснилось, что Перон разрешил поселиться в стране беглым нацистам в обмен на золото партии, и нынешнему президенту пришлось приносить официальные извинения Израилю. Конфликт между перонистами и антиперонистами — и поныне важная составляющая любой избирательной кампании в стране.

До Буэнос-Айреса я добрался на пароме, чтобы посмотреть обычного в этих водах маленького дельфинчика Pontoporia blaintvillei, самого древнего из ныне живущих китообразных.

«Buenos Aires» означает «Попутные ветры». Так назвали его моряки, пересекавшие Атлантику с помощью пассатов. Издали 12-миллионный город довольно красив, но там слишком высокие дома и узкие улицы, особенно если ты приехал из степей Патагонии. Он стоит на Ла-Плате, «Серебряной реке», которая на самом деле не река, а общее устье рек Уругвай и Парана. В камышах на берегу реки есть маленький заповедник, где можно переночевать и заодно посмотреть птиц: уток Heteronetta, которые подкладывают яйца в чужие гнезда, ингда даже к хищным птицам; смешных кукушек Guira guira, похожих на наших соек; синих колибри и всевозможных пастушков. Еще там водится странный зверек Galictis cuja, напоминающий барсучонка, и курносые змейки Bothrops ammodytes.

Наутро, причесавшись и сбрив бороду, я пошел в бразильское консульство.

— Приглашение есть? — спросили меня.

— Меня приглашает мой друг, — я назвал адрес и телефон Паоло.

— Сейчас позвоним ему и проверим.

К счастью, Паоло оказался на месте. Он не растерялся и подтвердил, что приглашает меня.

— Теперь нам нужно подтверждение МИДА, но это займет всего неделю.

Неделя в жутко дорогом городе «съела» бы все мои деньги, но выхода не было. Мне удалось придумать только одну комбинацию.

— Я поеду на границу, — предложил я, — а вы пришлете мне визу в свое консульство там.

— Это можно, поезжайте, только уплатите нам 30 долларов за звонок в Сан-Паулу и запрос в МИД.

Я выехал из города, отловил гаишника и заставил остановить для меня грузовик.

Пересвистываясь с коллегами по радио (свист дальше слышно), шофер довез меня до какой-то заправки и, сказав «я на минутку», пошел к проституткам, гнездившимся в соседнем сарае. Вернулся он через три часа. Предварительный торг происходил при мне, и я

заметил интересную закономерность: цена «девушки» была прямо пропорциональна поперечному диаметру, который ни у одной не был меньше полуметра.

Из-за задержки я добрался до места к полуночи, преодолев двести километров темной дороги с ярко освещенными «оазисами» бензоколонок.

— Chao, che! (привет, приятель!) — крикнул шофер и укатил.

— Aguara guasu es tu che (гривистый волк тебе приятель), — сердито буркнул я и побрел по дороге, чувствуя, как сладостно проникает в меня тепло субтропической ночи. Воздух был наполнен песнями птиц и насекомых, ароматом цветов — я вернулся на солнечную сторону Земли.

Опять стою я на дороге,

Опять проклятый автостоп.

Машин проходит мимо много,

Но не везет меня никто.

Ох, как же мне осточертело

Рукой махать им то и дело,

И вновь обочиной шагать

И бесконечно долго ждать.

И ненавидеть всех на свете,

И материться в такт ходьбы…

Ну почему по всей планете

Все шофера — одни жлобы?

Нет, больше шагу не ступлю

Пока машину не куплю !

Глава десятая. Американские саванны

Дорогие друзья! Добро пожаловать в Бразилию — туристический рай! Цена туристической визы для граждан России — 130$; для граждан Того, Зимбабве и Тайваня — 30$; для граждан других стран — 5$. Желаем приятного отдыха!

Плакат в бразильском консульстве, г. Пуэрто Игуасу.

Обширную территорию Южной Америки между Пампой и Амазонией занимают саванны.

Правда, классических «африканских» саванн с зонтичными акациями тут не увидишь, и вообще ландшафты этого района очень разнообразны — от густых лесов до кактусовых пустынь. Но климат здесь типичный для саванн — чередование сухого и дождливого сезонов. Самое жаркое время, как и в других местах на широте тропиков (а не экватора) — весна перед началом дождей. Сейчас вся огромная область саванн занята полями, пастбищами и рощами австралийских эвкалиптов, а флора и фауна сохранились лишь в небольших национальных парках и на заболоченных участках.

Парк El Palmar, куда я сейчас попал, совсем небольшой (20х15 км), и я почти не надеялся, что здесь осталось что-нибудь интересное. Вдоль дороги тянулась высокая мягкая трава, как на подмосковных полянах в августе. Над сырыми лугами вились рои мелких светлячков, мигавших часто-часто, словно облако дипольных отражателей. В глубине травы прятались мелкие, но очень душистые ирисы Ixolirion и самые маленькие на свете пальмы — Siagrus ростом с карандаш.

Луч фонаря упал на какой-то плоский желтый предмет со светящейся точкой посередине, лежавший в дорожной пыли. Еще шаг — и он вдруг взлетел в воздух, превратившись в что-то вроде жар-птицы. Планирующим, как у бабочки-парусника, полетом странное существо принялось кружить рядом, сверкая глазами в луче света и помахивая длинными полосатыми лентами. Это был длиннохвостый козодой (Macropsalis creagra). Дальше они то и дело вспархивали из-под ног.

Постепенно вокруг появлялось все больше пальм Butia yatae — невысоких, кудрявых, словно специально расставленных по пологим холмам. Через несколько километров я свернул на боковую дорожку, плавно спускавшуюся к ручью. Тут мой фонарик отразился в паре очень ярких глаз, под которыми сразу же блеснули клыки. Потом зверь развернулся, и в траве закачались соломенно-желтые лопатки торопливо уходящей пумы. Подойдя поближе, я увидел лужу крови и остатки добычи.

Представьте себе мое изумление, когда оказалось, что это наполовину съеденная индийская антилопа-гарна!