Америка... Живут же люди!
Шрифт:
Конечно, Россия – страна другой политической культуры и нравов. Одна из первых леди США вспоминала, как Алексей Косыгин в свое время уверял ее, что женщины в СССР имеют огромное влияние на политику, ибо они составляют почти половину Верховного Совета, а в сенате США всего несколько женщин. Так что американки – заключил советский премьер – это «каменные мешки».
Первые леди двух стран долго не находили общего языка. Когда в 1959 г. Хрущев впервые взял свою жену в США, супруга президента Эйзенхауэра подарила ей шляпку своего любимого дизайнера Салли Виктор, ибо вопреки моде и протоколу жена советского лидера ничем не покрывала свои седые волосы. Нина Хрущева скептически посмотрела на шляпку и вежливо заметила: «Она мне не подойдет – у меня большая голова». Услышав, что шляпка специально сделана под ее размер,
Первой, на кого жены западных лидеров стали смотреть без откровенного остолбенения, была Раиса Горбачева. С четы Горбачевых, приоткрывших завесу над личной жизнью лидеров, началось формирование феномена первой леди России. До Горбачева, который не скрывал своих чувств к Раисе и откровенно прислушивался к ее советам, вожди выглядели как политические зомби без эмоций и чувств. Их жены позиционировались как соратники по борьбе, как Надежда Крупская, или как засохшие атрибуты их прежней, еще человеческой жизни, как Анна Черненко или Татьяна Андропова, которые, кстати, были вторыми женами у своих идеологически выдержанных и высокоморальных мужей.
Частная жизнь росийских лидеров и сегодня – тайна за семью печатями. С одной стороны, они явно боятся выглядеть обычными людьми со своими слабостями и проблемами. За любой попыткой извне увидеть их человеческие проявления следует жесткая реакция. С другой стороны, в политической культуре России народные вожди по определению не могут страдать, скажем, расстройством желудка, переживать из-за школьных оценок детей или испытывать какое-либо вожделение, кроме политического. Закрытость личной жизни – важный элемент элитарной пафосности, прикрывающий неполноценную легитимность и страх того, что, обнажив свои личные слабости и комплексы, можно разрушить свою власть, а миф о тебе непременно развеется, столкнувшись с реальностью. Российские политики параноидально боятся и не совпасть с образом, и ненароком из образа выскочить. Конечно – в стране, где, как считается, чиновники не имеют ничего, кроме наручных часов за сотни тысяч долларов и самых богатых в мире жен, им есть что скрывать.
В США открытость первой семьи диктуется не только традицией, но и принципами демократии и выборности, равно как и свободной прессой. Логика простая: идешь в политику – забудь о тайне частной жизни. Сведения о том, с кем ты спишь и каково твое здоровье, – отныне публичное достояние, но это твой добровольный выбор. Было немало случаев, когда политик не стремился покорить Белый дом, ибо его жена не хотела или опасалась стать публичной фигурой.
В России, как известно, в вожди попадают по-другому. Дмитрий Медведев в 2008 г. стал президентом, если угодно, по знакомству, по блату. Его избирательная кампания заняла всего несколько часов. Его жена стала первой леди России тоже по знакомству. В результате всему миру известны имена детей Обамы, а кто даже в России знает, как зовут детей российских лидеров? Российская первая леди, к сожалению, до сих пор является неким экспортным дополнением к мужу, а его собственные мужские качества не входят в критерии отбора при принятии решения, отдавать ли ему в руки судьбы державы. Любая хозяйка в России гораздо дольше выбирает в магазине коврик для вытирания ног, чем президента страны, – так с чего бы ее могла интересовать первая леди? Думаю, что глобализация массовой культуры и информации, интерес, который проявляют в России к женам лидеров других стран, рано или поздно воплотятся в интерес к собственной первой леди. Я убежден, что для тех, кто впервые пойдет голосовать в году, эдак, 2036-м, жены кандидатов – а может быть, мужья кандидатов – будут еще одним, пусть сперва небольшим, но уже фактором выбора.
Короли и преступники
Есть и другие знаменитости, жизнь которых привлекает американцев. Это представители касты «голубых кровей» – короли и принцессы из разных стран, а также знаменитые преступники. В основе этого интереса лежит американский менталитет. И короли, и преступники выбиваются из числа ординарных явлений жизни, и именно этим они интересны гражданам США, которые, с одной стороны, живут все более стандартизованной жизнью, а с другой – самой своей историей,
В США есть немало музеев знаменитых преступлений, собиратели раритетов гоняются за любыми атрибутами, связанными с известными преступниками, особенно с теми, кто ассоциируется в истории страны с Диким Западом. О преступниках пишут много и с удовольствием, самые известные из них могут сравняться по славе с большими звездами Голливуда. Американцы таким образом скорее отдают должное чьему-то умению противопоставить себя государству, но это отнюдь не означает, что они одобряют преступления и не сочувствуют их жертвам.
Приблизительно 7 млн граждан Америки находятся в тюрьме или являются условно освобожденными. Другими словами, каждый сотый американец хоть раз в жизни побывал в заключении. В тюрьмах США мужчин раз в пятнадцать больше, чем женщин. Интересно, что больше половины заключенных не осуждены, а их дела стараниями адвокатов годами находятся в стадии предварительного слушания. Считается, что чем дольше тянется процесс, тем больше шансов у заключенного быть помилованным или получить небольшое наказание, хотя особой статистики на этот счет нет. Больше половины приговоренных к заключению находятся в тюрьме за преступления, связанные с насилием.
США – страна смертной казни, ее практикуют тридцать четыре штата. Так, в 2010 г. было проведено сорок шесть казней, а сегодня высшей меры наказания ожидают более 3 тыс. человек. Помимо этого, США – чемпион мира по числу заключенных и находятся в середине второй десятки стран мира по числу смерных казней на душу населения. Небольшие протесты сторонников отмены смертной казни никак не превращаются в массовое движение. Американцы убеждены в необходимости этой меры, а крайне длительное многолетнее ее ожидание, сопровождаемое бесконечными юридическими разборками, и внимание СМИ являются, по их мнению, лучшей гарантией от судебных ошибок. В любом случае тюремные сюжеты и традиции, легенды и образы являются органической частью американской массовой культуры.
Тем более что тут сильна память о мафии, а организованная преступность остается сегодняшней реальностью страны. Здесь существует более 30 тыс. уличных банд, в которые входят почти полтора миллиона человек. Мелкие банды, как правило, являются частью одной крупной. Все они занимаются организованным грабежом, разбоем, продажей наркотиков и нелегального оружия, проституцией, вымогательством и мошенничеством. Часто эти организации имеют свои внутренние «законы», иерархию, используют особую символику, слоганы и могут выбрать себе определенные цвета. Например, одна из крупнейших банд в США – Bloods – обозначает себя красным цветом, а один из их основных врагов – Crips – синим. Среди уличных гангстеров исторически было распространено использование граффити для обозначения своей территории, в отличие от европейской традиции, где граффити не были так тесно связаны с деятельностью банд. Есть банды, которые смешивают преступную деятельность с байкерством, они обычно объединяются вокруг своего байкерского клуба. Неонацистская банда «Арийское братство» – одна из самых крупных тюремных банд Америки. В тюрьмах вступление в банду зачастую необходимо, чтобы защитить себя от угроз и насилия.
На местном телевидении есть немало передач, посвященных знаменитым преступникам, их жертвам, историям жизни. Очень популярны документальные фильмы про уличные банды и банды байкеров. По разным каналам могут одновременно показывать полдюжины реалити-шоу про тюрьмы, рассказывающих про будни охраны и «клиентов» и освещающих разборки между отдельными заключенными и целыми бандами. При этом в США есть закон, по которому преступники не имеют права получать никакие доходы от своих преступлений. Иначе говоря, они не могут получать гонорары ни за свои автобиографии, если таковые выходят, ни за продажу прав на свои истории Голливуду, ни за интервью и т. п. Все эти средства поступают в федеральные и местные фонды или направляются жертвам преступника. «Звездный статус» не дает преступникам возможности заработать, в отличие от знаменитостей некриминального мира.