Американ Босс

Салах Алайна

– Рабочий день начинается в восемь, Ни-ка, не опаздывай.

И пока я подбираю очередную ответную остроту, он разворачивается и скрывается в дрыгающейся толпе.

– Я тебя потерял, пупсик, – воркует Глеб, поглаживая меня по плечу.

Он говорит что-то ещё, но я его не слышу, потому что мозг зацепился за ноту, которая перебивает каждую следующую мысль в моей голове. Как-то смешно русско-американский метис произнёс моё имя. Как будто по слогам. Ни-ка.

6

Ника

– Как

прошёл первый день стажировки, Никуш? – ласково спрашивает мамин голос в телефонной трубке, которую я придерживаю одной рукой, пока второй пытаюсь застегнуть молнию на юбке.

Я снова опаздываю. Это прямо-таки проклятие, честное слово. Даже если я заведу будильник на пять утра, всё равно из дома выйду ровно во столько, чтобы к месту предполагаемой встречи мне приходилось бежать с риском подвернуть ногу. П – проскрастинация. Моё второе имя.

– Э-э-эм… отлично, мам. Как раз собираюсь выходить.

– Как прошло знакомство с Максимом? Игорь им очень гордится, Никуш. Говорит, что мальчик весь в него пошёл.

Вот точно. У маминого мужа Игоря нрав как у необъезженного испанского быка. В его присутствии в няшу-скромняшу и играть не приходится – само выходит как-то. Я даже за маму первое время переживала: вдруг превратит строптивый доминатор Игорь Жданов талантливого инженера Любовь Ивлееву в забитую домашнюю наседку. Но мама ничего так вроде, держится. На работу по-прежнему ходит, счастьем светится и даже пироги стала стряпать. С мясом. Нашла правильного дядечку, стало быть.

– Ну, раз Игорь гордится, значит, есть чем, – отвечаю я уклончиво. – Да нормальный он вроде мам. Мы толком пообщаться-то не успели.

Тут я скрещиваю пальцы, потому что врать маме очень не люблю, делаю это крайне редко, а когда делаю, опасаюсь, что на меня падёт небесная кара в виде непроходящего прыща или приставучего поклонника. Но не могу же я рассказать, что дочь ненароком потёрлась в клубе о выдающиеся причиндалы гордости её нового мужа, которого по алкогольной случайности спутала со своим парнем, а потом ещё в грубой форме пригрозила эти самые причиндалы отпинать.

– Ты уж не обижай его, Никуш, – мягко увещевает мама. – Мальчик хороший, а стажировка всего пару месяцев будет длиться.

От наивности маминого предположения из меня вырывается непроизвольное лошадиное фырканье. Хороший мальчик? Этот похотливый орангутанг? Да если бы я вовремя не взбрыкнула, он меня посреди танцпола поимел бы. Так что этот Максим Гасович – кто угодно, только не хороший мальчик. Вот Глебася – хороший мальчик. Интеллигентный, спокойный, надёжный, относится ко мне с уважением и никогда бы не позволил себе так фривольно распускать руки.

– Мамуль, созвонимся позже, ладно? – решаю оборвать разговор до того, как придётся оптом закупать «Clearasil». – Стажировка не ждёт.

– Конечно беги, Никуш, – спохватывается мама. – И да, после работы планов никаких не строй. В семь часов ждём

тебя на ужин по случаю приезда Максима. Игорь говорил, что он за рулём, вот после работы вместе и доедете. Ты же знаешь, не доверяю я всем этим Уберам.

О-ох. Ужин у дяди Игоря. Вот это новости с утра.

Упаковав свой выпуклый трамплинчик в юбку-карандаш и надев рубашку с кружевным жабо, пышности которого позавидовала бы даже императрица Екатерина, я вешаю на плечо сумку и выскакиваю за дверь. Опаздываю, как чартер из Турции. Плохо, Ника, плохо.

Две станции по зелёной ветке, триста ступенек бегом вверх по эскалатору, и через пять минут беготни по Садовому я и мои влажные подмышки влетаем в фешенебельный компьютерный офис.

– Ты опоздала, – кривит нос моложавая версия Анны Семенович за стойкой ресепшена. – На целых пять минут. У нас с дисциплиной здесь всё строго, мы серьёзная фирма, а не шарашкина контора, – она меряет меня таким презрительным взглядом, словно я учредитель, генеральной директор, бухгалтер и уборщица в этой самой «шарашкиной конторе». – Я вынуждена сообщить об этом Максу.

Вот недаром она меня ещё в первый день взбесила, когда три раза пыталась выставить из офиса, называя представителем Орифлейма. Я ей тогда, конечно, ответить как следует не смогла, потому что в образе Белоснежки мучилась, а сейчас-то чего мне скрывать.

– Ты, разумеется, можешь ему позвонить, – я снисходительно пожимаю плечами. – А я за это на сегодняшнем семейном ужине упомяну, что ты хамишь посетителям. Оу, не знала, что мы с твоим шефом родственники? – с наслаждением наблюдаю, как глаза секретарши превращаются в чайные блюдца. Всё-таки лавры чиновничьих детей мне всегда покоя не давали. – Зато теперь знаешь.

Подло – использовать семейные связи, согласна. Но женская война – она самая беспринципная и жестокая. Либо ты, либо тебя. Пощады не будет.

– Кровь не вода, – я подмигиваю её приоткрывшему пухлому рту и уже разворачиваюсь, чтобы победно прошествовать на своё рабочее место, как слышу хрипловатый баритон и даже улавливаю в воздухе горечь грейпфрута.

– Зайди ко мне, Ни-ка.

Чёрт.

*******

– Ты опоздала, – констатирует шеф, с прищуром оглядывая меня с высоты своего исполинского роста, – Ни-ка.

Одного у него, конечно, не отнять: говнюк хорош собой. Глаза как два зелёных фонаря, фигура как у Тора (до последних «Мстителей», конечно), и задница как у Капитана Америки. И характер Дэдпула. Ох, нужно что-то делать с этой моей одержимостью комиксами.

– Всего на пять минут. В последний момент решила забежать в Старбакс и купить тебе кофе в знак нашего примирения.

– И где же он?

Временный шеф тщательно оглядывает мой скромный офисный лук, словно действительно полагает, что я могу спрятать стакан миндального латте в складках жабо.