Американец
Шрифт:
— Все равно, для меня это честь, — ответила молодая девушка. — У месье, без сомнения, хороший вкус.
— Но и вы должны дать мне свою визитную карточку, — сказал Ньюмен. — Вашу карточку, понимаете?
Копиистка вдруг приняла строгий вид и сказала:
— Вам доставит картину мой отец.
На этот раз мистеру Ньюмену изменила способность быстро схватывать.
— Вашу карточку, ваш адрес, — повторил он.
— Адрес? — удивилась мадемуазель и, слегка пожав плечами, добавила: — Ваше счастье, что вы — американец! Я впервые в жизни даю свою карточку мужчине, — и, достав из кармана довольно засаленный кошелек, извлекла из него глянцевую визитную карточку и протянула
— А вот как раз и мой отец, он пришел проводить меня домой, — воскликнула мадемуазель Ноэми. — Он говорит по-английски. И сумеет столковаться с вами, — она повернулась, чтобы приветствовать щупленького старичка, который, шаркая ногами, приближался к ним, вглядываясь в Ньюмена сквозь очки.
На голове месье Ниоша красовался лоснящийся парик из волос неестественного цвета, нависая над кротким, бледным и безучастным личиком, не более выразительным, чем болванки, на которых подобные аксессуары выставляются в витринах парикмахерских. Сам месье Ниош являл собой трогательный образец благопристойной бедности. Плохо сшитое пальто было тщательно отчищено щеткой, перчатки заштопаны, башмаки отполированы до блеска, порыжевшая шляпа сохраняла форму — все это говорило о том, что месье Ниош перенес «большие утраты», но отчаянно держался приличий, хотя соблюдать их по всем правилам не имел сил. В числе прочего месье Ниош утратил и мужество. Превратности судьбы не только сломили его, но и навек перепугали, по всему было видно, что он доживает жизнь крадучись на цыпочках из страха разбудить враждебные силы. Если бы выяснилось, что этот незнакомый джентльмен разговаривает с его дочерью неподобающим образом, месье Ниош, несомненно, воззвал бы к нему хриплым шепотом, умоляя об одолжении оставить ее в покое, хотя в душе считал бы, что с его стороны слишком самонадеянно просить о каком-либо одолжении.
— Месье купил мою картину, — объяснила мадемуазель Ноэми. — Когда она будет закончена, ты отвезешь ее к нему в экипаже!
— В экипаже! — вскричал месье Ниош, придя в полное смятение, и вид у него сделался такой, будто на его глазах среди ночи взошло солнце.
— Вы отец этой молодой леди? — спросил Ньюмен.
— Я так ее понял, что вы говорите по-английски.
— По-английски? Да, — сказал старик, медленно потирая руки. — Я доставлю вам картину в экипаже.
— Ну скажи ему что-нибудь! — воскликнула дочь по-французски. — Поблагодари, но не слишком.
— Поблагодарю, дочка, поблагодарю, — отозвался озадаченный месье Ниош. — А запросила ты не слишком?
— Две тысячи, — ответила мадемуазель Ноэми.
— Две тысячи! — вскричал старик, шаря по карманам в поисках табакерки.
Он осмотрел Ньюмена с ног до головы, перевел глаза на дочь, потом на картину.
— Смотри не испорти ее! — воскликнул он почти в священном ужасе.
— На сегодня хватит, недурно потрудилась, — объявила мадемуазель Ноэми. — Неси осторожно, — и она принялась собирать кисти.
— Как мне благодарить вас, — произнес месье Ниош. — Боюсь, моих познаний в английском для этого не хватит.
— Хотел бы я так же хорошо говорить по-французски, — добродушно заметил Ньюмен. — У вас дочь — умница.
— Ах, сэр, — сказал месье Ниош, глядя на Ньюмена сквозь очки слезящимися глазами и кивая с видом глубокой печали. — А какое она получила образование! Tr`es sup'erieure! [15]
15
Очень солидное! (франц.)
16
Художник (франц.).
— Должен ли я понять так, что у вас были финансовые затруднения? — спросил Ньюмен.
— Затруднения? Ах, сэр, несчастья, и ужасные!
— Не повезло в делах?
— Очень не повезло, сэр.
— Ну, не падайте духом! Вы снова встанете на ноги, — весело сказал Ньюмен.
Старик склонил голову набок и посмотрел на американского джентльмена с такой болью, словно его шутливый тон был неуместен.
— Что он говорит? — спросила мадемуазель Ноэми.
Месье Ниош взял щепотку табака.
— Говорит, что я верну свое состояние.
— Да уж, разве что он поможет. А еще что?
— Что ты умница.
— Вполне возможно. Ведь ты и сам так считаешь?
— Считаю ли, дочь моя? При таких-то доказательствах! — и старик снова повернулся и с почтительным удивлением посмотрел на откровенную мазню, стоявшую на мольберте.
— Тогда спроси его, не хочет ли он поучиться французскому.
— Поучиться французскому?
— Ну да, не хочет ли брать уроки.
— Уроки? У тебя?
— У тебя.
— У меня, дитя мое? Как же я могу давать уроки?
— Pas de raisons! [17] Спроси немедленно, — мягко, но властно приказала мадемуазель Ноэми.
Месье Ниош ошеломленно молчал, но под взглядом дочери собрался с духом и, постаравшись любезно улыбнуться, выполнил приказ.
— Не желаете ли попрактиковаться в нашем прекрасном французском языке? — осведомился он с трогательной дрожью в голосе.
17
Неважно! (франц.
— Попрактиковаться? — удивился Ньюмен.
Месье Ниош соединил кончики пальцев и медленно пожал плечами:
— Ну да, немного поучиться, как вести беседу.
— Вот именно, беседу, — проворковала мадемуазель Ноэми, которая поняла это слово, — научиться беседовать, как принято в лучшем обществе.
— Знаете, у французов настоящий талант вести беседу, — осмелился продолжить месье Ниош. — Они этим и славятся.
— Но, наверно, это очень трудно? — простодушно спросил Ньюмен.
— Не для человека с esprit, [18] ценителя красоты во всех ее проявлениях, каким является месье, — и старый Ниош многозначительно посмотрел на вышедшую из-под кисти его дочери Мадонну.
— Представить себе не могу, что я заговорю по-французски, — засмеялся Ньюмен. — Однако полагаю, чем больше человек знает, тем лучше.
— Месье выразил свою мысль в высшей степени удачно. H'elas, oui! [19]
18
Тонкий ум (франц.).
19
Увы, да! (франц.)