Американка
Шрифт:
Когда ей надоели студенты, Сандра сменила место, ОХОТНИЧЬЮ ТЕРРИТОРИЮ, как сказал бы какой-то идиот (Пинки?). Она стала наряжаться более вызывающе, краситься так, чтобы не оставалось никаких сомнений в ее намерениях. Она хотела стать «посвященной». Она выходила на охоту за «посвященными».
Это была такая игра.
Она посещала бары в отелях и определенных кафе в стратегически выбранное время, отелей было много, но особенно один, который нельзя назвать вымышленным именем, так как название его слишком важно: он назывался «Президент». Например, во время обеда или того, что в светском обществе называется
Иногда она шла с ними в гостиничный номер, иногда лишь в туалет, иногда к автомобилям на парковках под высотными домами. Иногда она говорила нет, когда они только начинали распаляться. Иногда притворялась, что возмущена их аморальным поведением.
— Так чего же ты там сидишь?
— Я жду папу, — пищала она.
Иногда она произносила какие-то длинные и непонятные фразы по-французски.
Заработанные деньги Сандра складывала в конверт, который хранила за подкладкой в своем чемодане (который по-прежнему таскала за собой). Пожалуй, слишком очевидный тайник, так что, когда деньги пропали как раз накануне того дня, когда она покинула квартиру в городе у моря, Сандра ничуть не удивилась.
Итак, сначала она откладывала деньги.
Не на что-то особенное. Просто копила.
У нее ведь было все, чего душе угодно.
Сандра начала посещать лекции в университете. Она записалась на тот факультет, на который легче было попасть. Она прошла вступительное собеседование, где от нее потребовалось лишь ответить на вопросы, точно и исчерпывающе. Что в данных обстоятельствах не составило труда. Надо было лишь прочитать или догадаться.
Никто Херман наверняка заламывала бы руки в отчаянье, узнай она, как плохо шла у Сандры учеба. Случалось, Сандра вспоминала: Никто Херман на краю бассейна в доме на болоте, в те дни, когда Аландец был в отъезде, и никто не знал толком, чем он занят. Но скоро они узнают. Он вернется домой. С молодой женой.
С сестрой Никто Херман, с Кенни.
— Я не могу быть тебе матерью, — говорила Никто Херман. — Считай меня лучше своей крестной. Доброй феей.
Никто, которая убеждала ее в важности планирования и целеустремленности, необходимости сосредотачивать мысли на той задаче, которой занят, и ни на чем другом, необходимости иметь цель, как промежуточную, так и главную, всепоглощающую, красиво записанную на бумаге или в тетради.
— Время тебя ждать не станет, — сказала Никто Херман позднее, в своем кабинете в городе, в начале осени. Она закурила сигарету и подняла бокал с темно-красным вином: — За тебя, Сандра. Вот так. Существуют короткие решающие моменты: не успеешь и глазом моргнуть, а они уже пролетели. Не успеешь и рта раскрыть, а их уже у тебя отняли. И ты их не удержишь. Так это бывает, Сандра. Не успеешь и рта раскрыть… Не растрачивай попусту свое время.
И Никто Херман опустилась на кровать — матрас в углу комнаты в маленькой квартирке на краю города. Давно уже наступила осень.
Женщины в чрезвычайных обстоятельствах.Это начиналось совсем иначе. Ранней осенью Сандра навестила Никто Херман в ее кабинете,
— Я должна написать мою диссертацию, — сообщила ей Никто Херман уже в конце лета, когда стало ясно, что Сандра и Кенни переедут, и Аландец тоже. И Никто Херман даже не поморщилась, когда вскоре стало ясно, что Аландец отправляется в плавание по семи морям.
Никто Херман считала, что хорошо, что Сандра переберется в город у моря, где у нее самой квартира — жилая комната и рабочий кабинет, и что хорошо, что Сандра будет рядом.
— Я предлагаю тебе работу. Прежде чем я возьмусь за докторскую, я должна получить диплом магистра, а самое главное, написать кандидатскую диссертацию. Я собрала большой материал. Мне нужна помощь в его сортировке. Я делаю тебе предложение, пусть и не очень-то блестящее с экономической точки зрения. Зато я могу предложить взамен, — добавила Никто Херман великодушно, — хорошую компанию.
Материалы Никто Херман.Бумаги. На этом этапе еще не было причин для разочарований.
Все — от написанных красивым почерком архивных карточек, больших и маленьких, бумажек, исписанных разными более или менее понятными почерками, которые Сандра научилась распознавать и даже истолковывать, и до записей на салфетках, рекламных листовках, оборотах конвертов. «Мысль может прийти где угодно», — объясняла Никто Херман.
Они договорились, что Сандра будет работать у Никто Херман три дня в неделю по утрам, пока Никто Херман будет проводить свой первый рабочий период в библиотеке.
Первый рабочий период начинался в 9.30, когда открывалась библиотека, и длился до 12.30, после чего Никто Херман делала короткий перерыв на обед, а потом наступал черед второго рабочего периода.
Довольно часто Никто Херман возвращалась домой уже к началу второго рабочего срока или даже к концу, а то и посредине первого. Во всяком случае, когда Сандра все еще была у нее, и нередко она приносила с собой пару тяжелых бутылей красного вина, которое они заливали в себя, пока разговаривали. За разговорами, значит.
Почти всегда говорила Никто Херман.
Но их беседы были не похожи на те, что вела та, другая, парочка: шушуканье в квартире, большой и светлой, голоса в голове и снаружи, которые угрожали разорвать чью-то губу, так что все увидят, что это не игра — пусть мир и был шрамом, но нельзя находиться в этом шраме; если не хочешь быть уничтоженным и умереть, то не попадай в этот шрам.
А Сандра не хотела быть уничтоженной, она не хотела умирать.
Дорис-внутри-нее должна была бы быть ей другом и соратником, но она лишь посмеивалась и задавала странные вопросы.
Разговоры Никто Херман; такое приятное времяпрепровождение. Вечера в кабинете Никто Херман. Светлое воспоминание. Никто Херман поднимает бокал красного вина, и лучи вечернего солнца, проникающие в комнату через окно, собираются в нем, отражаются и сверкают, сверкают.
За тебя. Так.
О чем они говорили? Обо всем, о чем угодно. Ни о чем. О Кенни и Аландце и первых трещинах в их супружестве. Их пока немного, но все же.
О Жизни Никто Херман, которая тогда в начале представлялась такой увлекательной и богатой событиями — с тренировками к марафону, диссертацией и кинокритикой, книгой эссе и всем прочим.