Американская ария князя Игоря
Шрифт:
— Что, прям «Поворот»? — спросила Катя.
— Зачем «Поворот»? — удивился Игорь. — «Поворот» они тут не знают. Надо что-нибудь местное, исконно народное. У них же тут масса песен с прекрасными словами. Например, эта, как ее… Be-bop-a-lula, — процитировал Игорь с чувством.
— She's my baby, — отозвался Сергей.
— Be-bop-a-lula, — снова процитировал Игорь с такой интонацией, как будто он декламировал «Я помню чудное мгновенье».
— She's my baby, — снова отозвался Сергей.
— Be-bop-a-lula.
— She's my baby.
—
— А это неважно, — сказал Игорь. — Уточнения в данном случае не требуются. Важен сам факт: эта тетка — его бейби. Нежные, проникновенные стихи. Когда я пел эту песню в общаге Серегиного института, все плакали.
— Только ты тогда вместо Be-bop-a-lula пел «Би-баба-Люба», — напомнил Сергей. — Может, поэтому и плакали.
— Тоже неважно, — махнул рукой Игорь. — Она — его бейби. В этом вся суть. И никакие бабы Любы этих ребят с панталыку не собьют.
— Длинный, эй, Длинный, — вдруг раздался до боли знакомый голос откуда-то сбоку.
Ребята присмотрелись — это, разумеется, был Бэрри, который выглядывал из стеклянных дверей какой-то кафешки.
— Боже, — застонал Игорь. — Ну тут-то он нас как нашел?
— Слышь, Длинный, где вы ходите ваще?!! — заорал Бэрри. — Я вас полчаса уже высматриваю. Шуруйте сюда, здесь вино навынос наливают. Надо же бухла, Новый год-то как отмечать будем?
— Кстати, старина Бэрри прав, — заметил Сергей. — Мы же не догадались взять хотя бы бутылку шампанского.
— Слушай, а и точно, — поразился Игорь. — Вон, оказывается, как воздух Соединенных Штатов губительно действует на наши российские мозги. В Рассее-матушке я бы уже давно нес небольшую сумочку с парой бутылок шампанского, бутылкой виски, бутылкой текилы и ящиком пива — просто на всякий случай. А тут даже шампани не взяли — дурдом какой-то.
— Ну так пошли возьмем винца, — предложил Сергей. — Раз уж Бэрри нам там все разведал.
Компания отправилась в сторону кафешки, дверь которой Бэрри наглухо заклинил своим широким тельцем, не пуская, таким образом, других посетителей.
— Старик, а как ты нас вычислил? — поинтересовался Игорь, входя в кафешку. — Мы-то тебя там у главного входа ждали-ждали, — соврал он, не моргнув и глазом.
— Длинный, да чо тут вычислять? — выпучил глаза Бэрри. — Где вас там у «Экскалибура» искать? Там же выходов штук двадцать. Я сначала очень быстрым шагом шел, но когда насчитал четвертый выход, понял, что весь вспотел вообще. Хотел куртку снять, но так и застудить можно всякие придатки.
— Пока все логично, — согласился Игорь.
— Но потом подумал, что Новый год скоро, а мы без бухла, —
— Что за ликерка? — удивился Сергей.
— Liquor store, — объяснил Игорь. — Винный по-местному.
— Ликерку не нашел, — доложил Бэрри, — но зато нашел эту кафешку, а тут наливают в пластиковые стаканы навынос. Типа в честь Нового года.
— Молодец, старик, пятерка тебе, — похвалил Бэрри Игорь. — Что бы мы без тебя делали?
Бэрри требовательно посмотрел на Игоря. Тот ему вернул взгляд, полный недоумения.
— Ну, и где? — выпучил глаза Бэрри.
— Что где? — в свою очередь выпучил глаза Игорь.
— Пятерка где? Сказал — тебе пять бакинских. Где пять бакинских? Хотя, Длинный, что-то ты, похоже, жлобишься. Такая разведка на двадцончик тянет, не меньше. Так что гони, Длинный, Эндрю Джексона, он мне и как президент больше нравится, чем Абрам Линкольн.
— Он, вообще-то, был Авраам, — заметил Сергей.
— Мне Авраама не надо, — решительно заявил Бэрри. — Мне Джексона. Билли Джин, Длинный, понял? «Билли Джин, — вдруг гнусаво завыл Бэрри, подражая Майклу Джексону. — Из нот май лавер, щиз джаст э герл ху клеймс тзет ай эм тзе ван». Тут Бэрри ухватился рукой за воображаемую шляпу на своей голове, попытался было, опять-таки подражая Джексону, сделать оборот вокруг своей оси, но зацепил ногой барный стул и упал вместе с ним. Сергей бросился его поднимать, а немногочисленные посетители кафешки зааплодировали и заулюлюкали.
— Старик, старик, — разволновался Игорь, залезая в портмоне и доставая оттуда двадцатку, — вот тебе твой Джексон, только не танцуй больше. Я-то, собственно, имел в виду пятерку, как в школе, — ну, отметку.
— Тормоз ты, Длинный, — назидательно сказал целый и невредимый, но слегка запыленный Бэрри, беря купюру. — Какие тут пятерки? Тут десятибаллы. Пятерка — это почти «банан» по-нашему, по-русски. Так что лучше деньгами. Вот он, мой Эндрю, — сказал Бэрри, любовно разглаживая купюру и засовывая ее в карман, отчего она тут же сильно смялась.
— На улице идет Новый год, а у нас идет концерт, — сказала Катя с намеком.
— А что? — спросил Сергей.
— Мужики, пять минут до Нового года, а вы тут все деньги считаете, падаете, поднимаетесь и песни поете, — заявила Катя. — Может, уже возьмете винца и пошли отсюда?
— Точно, — согласился Игорь, снова доставая портмоне.
— Так, стоять, — грозно сказал Бэрри, залезая в карман за Игоревой двадцаткой. — Сегодня Бэрри всех угощает.