Американская фантастика. Том 11
Шрифт:
— Скажу вам откровенно, — обратился он к доктору Картеру, — я полностью отказываюсь от своего прежнего решения. Вашей колонии не пустить глубоких корней на Марсе.
Картер побледнел.
— Но мы построим новый купол. Ведь вы говорили…
— Я хорошо помню все, что говорил, — жестко отрезал инспектор. — Но марсотрясение перечеркнуло мои доводы. Вы с вашей колонией всего лишь гости на Марсе, это мне ясно сказал в одну из наших встреч доктор Эчеварра. Вы целиком зависите от здешней природы и рано или поздно пострадаете от ее капризов. Нельзя,
Картер, казалось уйдя в свои мысли, опустил голову.
— Да, я ошибался, — признался он. — Марсотрясение опрокинуло мои доводы.
Колючие глазки Эчеварры зажглись.
— Значит, я все-таки вас убедил, мистер Ахерн?
— Не совсем, — охладил его инспектор. — Я с вами согласен лишь отчасти. Ваши индейцы действительно так приспособлены к здешней жизни, что уцелеют, даже если обрушится их купол; сменится два поколения, и они вообще спокойно обойдутся без него. Только им не построить достойное новое общество. Это выносливые, но малоинтеллигентные, невежественные и ограниченные люди.
Он повернулся к Картеру; впервые после приезда на Марс инспектор был убежден в правильности своей позиции.
— Вот вам, мистер Картер, и оборотная сторона медали. Ваши высокоразвитые колонисты проиграли сражение с природой. Все у вас было замечательно, но при первой же трещине в куполе колония рассыпалась как карточный домик.
— Мы это и сами увидели, — мрачно кивнул Картер.
— Ну, и какой же напрашивается вывод? — подался вперед Ахерн.
— А не построить ли нам общий купол? — нерешительно предложил Картер.
— Вот именно. Общий купол. Ассимилироваться. Смешаться. Соединить ваших жизнестойких перуанцев, доктор Эчеварра, с блестящими колонистами Картера. Создать новое поколение людей! — торжествующе заключил Ахерн. — Людей, способных жить на Марсе!
— Давление… — вмешался Эчеварра.
— Поддерживайте его пока на уровне десяти фунтов. Это причинит неудобство обеим группам, но ненадолго. В конце концов колонисты станут такими же выносливыми, как и перуанцы. Возможно, на это уйдут жизни двух поколений, но наша цель будет достигнута, непременно!
Лица ученых посветлели.
— Вы сообщите об этом в ООН? — спросил Картер.
— Если вы не возражаете, — ответил Ахерн.
Оба руководителя согласно кивнули.
— Ну что ж, тогда вернемся в зал и объявим о нашем решении, — предложил Ахерн. — Не тяните со строительством нового купола. Вы же знаете, как утомительно подолгу жить в скафандрах.
— Конечно, — согласился Картер.
Они направились в зал, где их с нетерпением ожидали колонисты.
Ахерн опять присел в стороне. Здесь распоряжались Картер и Эчеварра, а он был лишь гостем с Земли.
Пока Картер излагал перспективы развития колонии, Ахерн рассматривал собравшихся. Зал был битком набит колонистами ООН, с лиц которых еще не сошла тревога, и невозмутимыми перуанцами в ярких скафандрах.
У Ахерна в голове уже созрел доклад для ООН, меморандум,
Ахерн огляделся. В первом ряду он увидел перуанского мальчика лет девяти-десяти, круглого, неуклюжего, в скафандре лимонно-желтого цвета, и хорошенькую золотоволосую малышку, четырехлетнюю дочь колонистов ООН. Они с робким любопытством разглядывали друг друга.
Ахерн наблюдал за ними. Вот они — родоначальники, прародители нового поколения землян на Марсе.
Нет, не землян — земляне живут на Земле. Не нового поколения…
А будущих марсиан.
Археологические находки
Волтасианец, низенький, сморщенный, розовокожий гуманоид, нервно подрагивал, будто мысль об археологических раскопках доставляла ему несказанное удовольствие. Он махнул одной из четырех рук, предлагая мне поспешить.
— Сюда, друг, сюда. Тут могила императора.
— Иду-иду, Долтак, — прохрипел я, сгибаясь под тяжестью рюкзака и лопаты.
Несколько шагов, и я увидел едва возвышающийся круглый холмик.
— Вот она, — указал Долтак. — Я сохранил ее для тебя.
Сунув руку в карман, я достал пригоршню стреловидных монет и протянул одну волтасианцу. Поблагодарив, тот зашел сзади, чтобы помочь мне снять рюкзак.
Вооружившись лопатой, я вогнал ее в холмик и начал осторожно копать. Я всегда волнуюсь, приступая к раскопу. Вероятно, это чувство свойственно всем археологам в момент, когда лопата впервые вонзается в грунт.
— Вот он! — воскликнул волтасианец. — Ну и красотища! О, Джаррелл-сэр, как я рад за тебя.
Я оперся на лопату, чтобы немного передохнуть, и, смахивая со лба капельки пота, подумал о великом Шлимане, раскопавшем руины Трои в удушливой жаре Малой Азии. Я всегда старался походить на Шлимана, одного из первых археологов матери-Земли.
Опустившись на колени, я очистил от песка блестящий предмет на дне неглубокой ямки.
— Амулет, — сказал я, осмотрев его со всех сторон. — Третий период. Охраняет от злых чар. С изумрудами чистейшей воды, — я повернулся к волтасианцу и пожал ему руку. — Как мне отблагодарить тебя, Долтак?
Маленький гуманоид пожал плечами.
— Это необязательно. Амулет купят за высокую цену. Какая-нибудь земная женщина с гордостью украсит им свой наряд.
— Это точно, — с горечью вздохнул я. Долтак, как говорится, наступил мне на больную мозоль. Меня уже давно возмущало — археологию превратили в источник безделушек для украшения домов богачей и их жен. Хотя я никогда не был на Земле, мне льстила мысль о том, что я продолжаю дело Шлимана, чьи великие находки экспонировались в Британском музее, а не болтались на груди дамы, чековая книжка которой позволяла ей следовать моде на творения древних.