Американская разведка о советских военных расходах
Шрифт:
Расскажу подробнее, о чем идет речь в ссылках «Команды Б» на таинственного «человека» или «источник», показания которого столь радикально изменили взгляды американской разведки на размеры советских военных расходов. Ибо этот эпизод, на мой взгляд, позволяет судить о том, насколько примитивными были американские представления о степени и характере милитаризации советской экономики. Кроме того, он показывает также, насколько ожесточенная подковерная борьба велась внутри разведывательного сообщества США вокруг оценки советского военного бюджета, особенно между ЦРУ и разведкой Пентагона.
Речь идет о научном сотруднике одного из советских научно-исследовательских институтов (фамилия его до сих пор скрывается), эмигрировавшем на Запад и утверждавшем, что он имеет
Это, естественно, привлекло к нему внимание западных спецслужб, и он в течение длительного времени допрашивался сотрудниками ЦРУ и РУМО во время своего пребывания в Германии в 1975 году.
По утверждениям этого эмигранта, военный бюджет СССР в 1970 году составлял 50 млрд. рублей, из которых 20 млрд. рублей шло на закупку вооружения. Это означало, что Советский Союз тратил на военные нужды примерно треть всех советских бюджетных расходов или 12-13 процентов ВНП. Получалось, что ЦРУ в своих оценках занижало общие советские военные расходы в два раза, а советские закупки вооружения — даже в три раза.
Внутри разведывательного сообщества разразился скандал, отклики которого проникли и на страницы прессы [19] .
В вопросе о приведенных эмигрантом данных столкнулись две точки зрения — ЦРУ, выражавшего сомнения в достоверности приводимых данных, и РУМО, считавшего сведения эмигранта достоверными.
По некоторым утверждениям, с целью дискредитировать показания эмигранта, ЦРУ даже сфальсифицировало результаты проверки эмигранта на «детекторе лжи» [20] . В ответ на это директор РУМО генерал-лейтенант Дэниэл Грэхэм (вскоре после этого эпизода он вышел в отставку и был назначен членом «Команды Б») обратился через министра обороны Джеймса Шлезинджера к шефу ЦРУ Уильяму Колби с требованием о повторной проверке эмигранта на «детекторе лжи». Согласие Колби было получено, и после дополнительной проверки его показания были признаны достоверными.
19
См.: Washington Star, 15 February, 1976; Joseph Alsop, «A Cautionary Tale», Washington Post, 7 March, 1977.
20
William T. Lee, Op. cit. P. 65.
Все это сильно смахивало на мистификацию. Никаких достоверных данных о советских военных расходах эмигрировавший научный сотрудник не мог предоставить по той простой причине, что ими не располагало даже само высшее руководство СССР. Ибо их не существовало в природе. Подавляющая часть советских военных затрат растворялась в статьях расходов на народнохозяйственные нужды. Со своей стороны, все оборонные предприятия списывали свои социальные и другие расходы (жилищное строительство, содержание детских садов, пансионатов, охотничьих домиков для начальства и т.п.) по статьям затрат на военную продукцию, к тому же «продававшуюся» государству по смехотворно низким искусственным ценам. Именно поэтому никакая иностранная разведка не могла вскрыть «тайну» советского военного бюджета, так же как сейчас было бы бесполезно пытаться установить истинные советские военные расходы через изучение сверхсекретных архивов и документов. Можно только констатировать, что все публиковавшиеся официальные данные о военных расходах СССР были явной и бездарной ложью.
Судя по тому, как упорно американские разведчики допытывались «правды» о военном бюджете у несчастного эмигранта, они были уверены, что детально спланированный военный бюджет у СССР был и просто тщательно скрывался.
Я не сомневаюсь, что этот научный сотрудник просто пытался дать свою оценку военных расходов СССР, в то время как допрашивавшие его разведчики требовали от него твердых цифр, постоянно ловя его на противоречиях. По словам лиц, изучавших протоколы его допросов, он часто приходил в отчаяние от того, что допрашивавшие его сотрудники ЦРУ и РУМО
21
Ibid. P. 8.
В результате каждый из допрашивавших перебежчика разведчиков находил в его ответах то, что отвечало его собственным интересам. Так, эксперт РУМО Уильям Ли на основе изучения показаний эмигранта пришел к выводу, что под суммой в 50 млрд. рублей военного бюджета в 1970 году эмигрант имел в виду только расходы на научно-исследовательские работы и закупку вооружения, и что фактические военные расходы были неизмеримо выше.
Несмотря на всю противоречивость показаний эмигранта, приведенные им данные были названы «Командой Б» основной причиной пересмотра со стороны ЦРУ и других разведывательных ведомств оценок военных расходов СССР в сторону их увеличения.
Правда, ЦРУ никогда не соглашалось с таким выводом «Команды Б», называя в качестве причины своего пересмотра величины советского военного бюджета ошибку, допущенную при калькуляции цен на советскую военную продукцию.
Как бы то ни было, уже в НРО за 1976 год оценка доли советских военных расходов в ВНП была увеличена с 6 до 12-13 процентов, то есть в полном соответствии с данными эмигранта. В дальнейшем, с 1985 года, эта доля возросла до 15-17 процентов.
Разведывательным сообществом США были приняты и другие оценки «Команды Б», в частности, ее анализ направленности советских военных усилий. Об этом свидетельствуют НРО 11-3/8 за 1976 и 1982 годы. Так, НРО за 1982 год носили даже более «ястребиный» характер при характеристике целей, задач и масштабов роста военной мощи СССР, чем выводы «Команды Б».
Это не удивительно, учитывая, что члены и консультанты «Команды Б» получили после прихода к власти в 1981 году президента Рейгана гораздо большую, чем прежде, возможность влиять на военную политику США. У. Ван Клив стал главным военным советником Рональда Рейгана во время его избирательной кампании, фактически заложив основы военной программы новой администрации. П.Вулфовиц получил должность заместителя министра обороны по политическим вопросам. Генерал Д.Грэхэм стал одним из руководителей программы СОИ. П.Нитце был назначен главным советником президента по вопросам контроля над вооружениями на международных переговорах.
Администрация президента Рейгана уже не сомневалась, что Советский Союз стремится к военному превосходству над Западом, намного опережая США по затратам на вооружения.
Вот как выглядели советские военные инвестиции (то есть затраты на закупку оружия и НИОКР) в глазах министра обороны США Каспара Уайнбергера:
«С 1950 по 1970 годы наши инвестиции в вооруженные силы на 50 процентов превышали советские. В 1970 году ситуация стала противоположной. В течение следующего десятилетия Советы инвестировали в свои силы на 50 процентов больше, чем мы.
В 1961 году, когда Джон Ф. Кеннеди вступил в должность, мы вкладывали в вооружения примерно 1 доллар 40 центов на каждый доллар советских затрат на вооружения.
В 1981 году США инвестировали 65 центов на каждый доллар советских инвестиций» [22] .
По словам Уайнбергера, стоимость накопленного вооружения в СССР с 1965 по 1980 годы возросла с 600 млрд. до одного триллиона долларов, в то время как общая стоимость вооружения в США сократилась за то же время с 800 до 600 млрд. долларов [23] .
22
Annual Report to the Congress. Caspar W. Weinberger, Secretary of Defense. Fiscal Year 1987. P. 14.
23
Ibid. P. 16.