Американская трагедия. (Часть 1)
Шрифт:
Глава 26
Во время обеда шла болтовня о различных местах, лицах, планах, совершенно незнакомых Клайду. Однако присущее Клайду обаяние помогло ему отчасти победить пренебрежение и равнодушие окружающих, особенно девушек, заинтересованных тем, что он нравится Сондре. Джил Трамбал, сидевшая рядом с ним, пожелала узнать, откуда он приехал, как жил дома, с какими людьми встречался, почему решил переехать в Ликург? Вопросы эти, заданные вперемежку с пустыми шуточками по адресу присутствующих здесь девушек и их поклонников, нередко ставили Клайда в тупик. Он
Это было очень важно не только для Сондры и Джил, но и для всех остальных. Как бы красив и симпатичен ни был Клайд и каковы бы ни были его родственные связи, неприятно было думать, что он просто ничто, человек без всякого положения в обществе, и только старается, как утверждала Констанция Вайнант, примазаться к семье своего двоюродного брата. К простому служащему или бедному родственнику, независимо от его кровных связей, можно относиться разве что с сочувствием, – но если у него есть хоть какие-то средства и там, откуда он родом, он принят в обществе, это совсем другое дело.
И Сондра, успокоившись на этот счет и видя, что Клайд более приемлем в обществе, чем она предполагала, решила быть внимательней к нему.
– Могу я надеяться, что вы согласитесь танцевать со мной после обеда? – это было чуть ли не первое, что сказал ей Клайд, поймав ее приветливую улыбку, когда за столом зашла речь о каком-то танцевальном вечере.
– Конечно, если хотите, – кокетливо ответила она: ей хотелось, чтобы он еще больше увлекся ею.
– Один танец?
– А сколько же вам нужно? Здесь, как видите, есть еще с десяток молодых людей. Вы получили программу танцев, когда пришли?
– Нет, я не видел никакой программы.
– Ну, ничего. После обеда достанете. Вы можете записать для меня третий и восьмой, так что у вас останется время и для других. – Она чарующе улыбнулась. – Вы должны быть любезны со всеми, понимаете?
– Конечно, понимаю. – Он не спускал с нее глаз. – Но с тех пор, как я увидел вас у дяди, я все время мечтал встретить вас снова. Я всегда искал ваше имя в газетах.
Он посмотрел на нее вопросительно и умоляюще, и Сондра против воли была тронута этим наивным признанием. Ясно, он не мог бывать там, где бывала она, и все-таки следил за ней и за всем, что она делала, по газетам. Она не могла отказать себе в удовольствии поговорить еще на эту тему.
– Неужели? Как это мило. Но что же вы читали обо мне?
– Что вы были на Двенадцатом озере и на Лесном, что вы участвовали в состязаниях по плаванию на озере Шейрон и были у Пола Смита. И что вы интересуетесь кем-то, кто живет на озере Скрун, и, по-видимому,
– Разве об этом писали? Как глупо. В газетах всегда пишут разные глупости.
По ее тону Клайд понял, что позволил себе слишком много. Он смутился, и это смягчило Сондру: через минуту она возобновила разговор с прежним оживлением.
– Вы любите ездить верхом? – спросила она ласково и примирительно.
– Никогда не пробовал. Знаете, просто не приходилось. Но я думаю, что сумел бы, если бы попробовал.
– Конечно, это не так трудно. Вам надо бы взять один-два урока, и тогда, – прибавила она, несколько понизив голос, – мы могли бы с вами иногда покататься вместе. У нас на конюшне масса лошадей, я уверена, что они вам понравятся.
Клайда бросило в жар. Сондра приглашает его кататься! Да еще предлагает пользоваться одной из своих лошадей.
– О, я был бы в восторге! – сказал он. – Это будет просто замечательно.
Молодежь вставала из-за стола. Никто больше не интересовался обедом, потому что в соседней комнате уже появился камерный квартет и послышались звуки первого фокстрота; из этой и без того просторной комнаты была вынесена вся мебель, которая могла бы помешать танцам, оставались только стулья вдоль стен.
– Вам надо позаботиться о программе и о первом танце: пригласите кого-нибудь, пока не поздно, – предупредила Сондра.
– Да, я сейчас все сделаю. Но неужели вы обещаете мне только два танца?
– Ну хорошо, запишите третий, пятый и восьмой в первой половине. – Она весело махнула ему рукой, и он поспешно пошел доставать программу.
Танцевали только модные, очень быстрые фокстроты, и танцоры, в соответствии со своим темпераментом и настроением, вносили в них новые па собственного изобретения. Клайд весь прошлый месяц много танцевал с Робертой и теперь был в превосходной форме; притом его безмерно возбуждало сознание, что наконец-то он находится в обществе такой удивительной девушки, как Сондра, и даже может высказать ей свое восхищение.
И хотя он старался казаться любезным и внимательным, танцуя с другими девушками, он не мог отвести глаз от Сондры. У него едва не кружилась голова, когда Сондра, мечтательно и томно скользя мимо в объятиях Гранта Крэнстона, бросала как бы случайный взгляд в его сторону и всем своим видом давала ему понять, как она грациозна, романтична и поэтична всегда и во всем – поистине прекраснейший цветок жизни. И вдруг Нина Темпл, с которой он танцевал, заметила:
– Она очень грациозна, правда?
– Кто? – спросил Клайд с невинным видом, но тут же покраснел до ушей. – Я не знаю, о ком вы говорите.
– Не знаете? А почему же вы покраснели?
Он понял, что выдал себя и что его попытка ускользнуть от прямого ответа просто смешна. Он отвернулся, но в эту минуту музыка смолкла, и танцоры направились к стульям. Сондра ушла с Грэнтом Крэнстоном, а Клайд подвел Нину к мягкому креслу в нише окна, в библиотеке.
Следующий танец он танцевал с Бертиной и был слегка задет холодным, откровенным равнодушием, с каким она принимала его любезности. Клайд интересовал ее лишь постольку, поскольку им, видимо, интересовалась Сондра.