Американская трагедия. Книга 2

Драйзер Теодор

— О, вот какие милые вещи вы умеете говорить! И как это у вас мило получается! — Она смотрела на него, улыбаясь, поправляя большой испанский гребень в волосах. — Вы говорите так, точно в самом деле это чувствуете.

— Вы хотите сказать, что не верите мне, Сондра? — спросил он пылко, и то, что он вторично назвал ее по имени, теперь взволновало ее так же, как и его. На этот раз она не стала сердиться, его дерзость была ей приятна.

— Нет, конечно, я верю. — Впервые она говорила с ним нерешительно, без прежнего спокойствия. Она почувствовала, что теперь ей труднее находить правильную линию поведения и более или менее сдерживать Клайда. — Ну, говорите же, какой танец

вам оставить, а то, я вижу, за мной идут. — И она с лукавой и вызывающей улыбкой протянула ему маленькую программу. — Хотите одиннадцатый? Это уже скоро, сейчас будет десятый.

— И это все?

— Ну, еще четырнадцатый, если вы такой жадный, — засмеялась она, глядя прямо в глаза Клайду, и этот смеющийся взгляд совсем его покорил.

Танцуя затем с Фрэнком Гарриэтом, она узнала, что Клайд уже приглашен к Гарриэтам на сочельник и что Джессика Фэнт пригласила его в Утику на встречу Нового года; и Сондра решила, что он теперь на пути к настоящим успехам и, очевидно, совсем не будет такой обузой в обществе, как она боялась. В нем есть какое-то обаяние, это несомненно. И он так ей предан! Вполне возможно, думала она, что теперь, когда Клайд принят в семьях, занимающих видное положение, и другие девушки тоже настолько заинтересуются и даже увлекутся им, что пожелают зачислить его в свою свиту. Тщеславная и надменная, она решила, что не допустит этого. Поэтому, во второй раз танцуя с Клайдом, она сказала:

— Вы, кажется, в сочельник приглашены к Гарриэтам?

— Да, и всем этим я обязан вам! — горячо воскликнул он. — Вы тоже там будете?

— Нет, и мне ужасно жаль. Я туда приглашена, и теперь мне очень хотелось бы пойти, но, понимаете, я еще раньше уговорилась поехать на праздники в Олбани и потом в Саратогу. Я уезжаю завтра и вернусь накануне Нового года. Но друзья Фредди устраивают в Скенэктеди грандиозную встречу Нового года, там будет ваша кузина Белла, и мой брат Стюарт, и Грэнт, и Бертина. Если хотите, можете поехать с нами.

Она чуть было не сказала «со мной», но сдержалась. Она решила показать всем подругам свою власть над ним: они убедятся в этом, когда он ради нее откажется от приглашения мисс Фэнт. И Клайд тотчас согласился, в восторге, что можно будет снова встретиться с нею.

В то же время его удивило и почти испугало, что она так небрежно, мимоходом и, однако, решительно устраивает его встречу с Беллой. Та, конечно, сразу сообщит дома, что он появляется в обществе Сондры и ее друзей. Что-то из этого выйдет? Как-никак Грифитсы до сих пор не приглашали его к себе — даже на рождество. А ведь им стало известно, что Сондра подвезла его в своей машине и что он был затем приглашен в клуб «Сейчас и после», но они ничего не предприняли. Гилберт был взбешен, его родители озадачены — и, не зная, как следует поступать дальше, пока отмалчивались.

Но компания, в которую Сондра пригласила Клайда, должна была остаться в Скенэктеди до следующего утра, — обстоятельство, которое она не потрудилась сначала объяснить Клайду. А он совсем забыл, что Роберта к тому времени вернется из Бильца и, после того как он оставил ее одну в канун рождества и после этой трехдневной разлуки, будет, конечно, ждать, что он встретит с нею Новый год. Об этом осложнении Клайд подумал гораздо позже. А теперь он испытывал только блаженство от сознания, что Сондра позаботилась о нем, и тотчас с восторгом согласился.

— Но знаете, — предостерегла его Сондра, — вы не должны оказывать мне слишком много внимания, когда мы с вами встречаемся. И не обижайтесь, если я буду не слишком внимательна к вам. Иначе мне нельзя будет часто с вами видеться. Мои родители, знаете

ли, странные люди и некоторые мой друзья тоже… Но если вы будете просто в меру любезны и даже немножко равнодушны, — понимаете? — тогда мы все-таки сможем встречаться зимой. Вы поняли, да?

Невыразимо взволнованный этим признанием, которое — он это знал — было вызвано его пылкостью, Клайд пытливо и страстно взглянул на Сондру.

— Так я все-таки не совсем безразличен вам, правда? — сказал он требовательно и вместе с тем умоляюще; глаза его сияли страстным восторгом, это бесконечно нравилось Сондре.

И, стараясь сохранить осторожность и все же поддаваясь увлечению, взволнованная и, однако, не уверенная, что поступает благоразумно, она ответила:

— Хорошо, я скажу вам: и да и нет. Я еще не решила. Вы мне очень нравитесь. Иногда мне кажется, что вы мне нравитесь больше всех. Видите ли, мы еще так мало знаем друг друга… Но вы все-таки поедете со мной в Скенэктеди?

— Поеду ли!..

— Я напишу вам об этом подробнее или позвоню. У вас есть телефон?

Он дал ей свой номер.

— А если что-нибудь изменится или я не смогу поехать, не обижайтесь. Мы потом еще увидимся с вами где-нибудь, непременно!

Она улыбнулась, и Клайд почувствовал, что задыхается от волнения. Как она откровенна! Она сказала, что иногда он ей очень нравится, и этого было достаточно, чтобы он чуть не опьянел от радости. Подумать только: такая красавица старается ввести его в свою жизнь — такая удивительная девушка, окруженная столькими друзьями и поклонниками, среди которых она может сделать выбор.

28

Следующее утро. Половина седьмого. Клайд проспал всего час после возвращения из Гловерсвила и встал встревоженный, не зная, как ему быть с Робертой. Сегодня она уезжает в Бильц. Он обещал проводить ее до Фонды. Но теперь у него нет желания ехать. Разумеется, он сочинит что-нибудь в извинение. Но что?

К счастью, за день перед этим он слышал, как Уигэм сказал Лигету, что на сегодня назначается совещание начальников цехов, и Лигет должен после работы явиться в кабинет Смилли. Клайда не приглашали, потому что его маленькое отделение было лишь частью цеха Лигета. Теперь Клайд решил, что он может сослаться на это совещание, и перед полуденным перерывом положил Роберте на стол записку. В записке стояло:

«Дорогая, страшно огорчен, но мне только что сказали, что сегодня в три часа я должен быть внизу, на совещании начальников цехов. Значит, я не сумею поехать с тобой в Фонду, но забегу к тебе на несколько минут после работы. У меня есть кое-что для тебя, так что жди! Не огорчайся уж слишком, я ничего не могу поделать. В среду, когда вернешься, обязательно увидимся.

Клайд».

В первую минуту, увидев записку, которую не могла сейчас же прочесть, Роберта обрадовалась: она подумала, что Клайд хочет точнее условиться о встрече. Но когда, несколько минут спустя, она вышла в гардеробную, чтобы украдкой прочитать эти несколько строк, лицо ее омрачилось. Вот еще новое огорчение вдобавок ко вчерашнему разочарованию, когда она напрасно прождала Клайда; к тому же сегодня он кажется рассеянным и даже холодным… Роберта спрашивала себя, в чем причина этой внезапной перемены. Может быть, он и в самом деле не может не явиться на это совещание, как не мог не пойти к дяде, когда его пригласили на обед. Но если бы он любил ее по-прежнему, то накануне, предупреждая, что вечером не придет к ней, он не мог бы оставаться таким веселым и спокойным, несмотря на ее отъезд. Ведь он знал, что она уезжает на три дня, знал, что разлука с ним для нее всегда большое огорчение.