Американские боги (пер. А.А.Комаринец)
Шрифт:
– В «Крокодиловом баре»?
– Ага. Джек говорит, они привносят колорит. – Она нарисовала, как проехать, на обороте сиреневой листовки, которая рекламировала благотворительный пикник с цыплятами на вертеле в пользу девочки, нуждающейся в пересадке почки. – У него есть парочка крокодилов, змеи и огромная такая ящерица.
– Игуана?
– Она самая.
Через город, по мосту, потом еще несколько миль, и вот он уже остановился у приземистого прямоугольного здания с подсвеченной рекламной вывеской пива «Пэбст».
Стоянка была наполовину пуста.
Внутри бара плавали
– Что вам? – спросил бармен.
– Разливное пиво и гамбургер со всеми гарнирами. Картошку фри.
– Миску чили для начала? Лучший чили во всем штате.
– Звучит неплохо, – отозвался Тень. – Где у вас уборная?
Бармен указал на дверь в углу бара. К двери были прикреплено чучело головы аллигатора. Толкнув дверь, Тень вошел в чистую и хорошо освещенную уборную. И все же в силу давней привычки сперва огляделся по сторонам («Помни, Тень, никогда не сумеешь дать сдачи, когда ссышь», – сказал Ло'кий, ловкий и хитрый, как всегда). Он выбрал писсуар слева. Потом расстегнул ширинку и с огромным облегчением пустил долгую струю. Неспешно стал читать пожелтевшую вырезку из газеты, вставленную в рамку и повешенную на уровне глаз. Ниже текста имелась фотография Джека и двух аллигаторов.
От писсуара справа от него послышалось вежливое «хм», а ведь Тень не слышал, чтобы кто-то входил.
Стоя мужик в светлом костюме казался крупнее, чем когда сидел рядом с Тенью в самолете. Ростом он был почти с Тень, а ведь тот считался здоровяком. Смотрел бородач прямо перед собой. Закончив и стряхнув последние капли, он застегнул ширинку.
Потом ухмыльнулся, будто лис, слизывающий с колючей проволоки дерьмо.
– Ну как? – поинтересовался мистер Среда. – У тебя ведь было время подумать, Тень. Тебе нужна работа?
Лос-Анджелес, 11:26
В темно-красной комнате, где стены цветом напоминают сырую печенку, стоит статная женщина, карикатурно облаченная в слишком тесные шелковые трусы и завязанную узлом над ними желтую блузку, утягивающую и приподнимающую грудь. Ее темные волосы также подняты и заколоты в узел на макушке. Подле нее – невысокий мужчина в футболке оливкового цвета и дорогих светлых джинсах. В правой руке он держит бумажник и сотовый телефон «нокия» с красно-бело-синими кнопками.
В красной комнате – кровать с белыми атласными простынями и покрывалом цвета бычьей крови. В изножии кровати – деревянный столик с маленькой статуэткой женщины с невероятно широкими бедрами и подсвечник.
Женщина протягивает мужчине красную свечку.
– Вот, – говорит она, – зажги.
– Я?
– Да, – отвечает она. – Если ты меня хочешь.
– Мне бы следовало заплатить тебе, чтобы ты отсосала мне в машине.
– Может быть. Но разве ты меня не хочешь?
Ее рука скользит по телу вверх от бедра к груди, словно демонстрирует новый продукт.
Лампа в углу накрыта красным шелковым
Взгляд у мужчины голодный, и потому он забирает у женщины свечу и вставляет ее в подсвечник.
– У тебя есть зажигалка?
Женщина протягивает ему коробок спичек. Мужчина чиркает, поджигает фитиль. Огонек мигает, потом свеча начинает гореть ровным пламенем, создавая иллюзию, будто движется – сплошь бедра и груди – безликая статуя подле нее.
– Положи деньги под статую.
– Пятьдесят баксов.
– Да.
– А теперь давай, люби меня.
Он расстегивает джинсы, стаскивает через голову оливковую футболку. Коричневыми темными пальцами она разминает его белые плечи; потом переворачивает его и начинает ласкать руками, пальцами, языком.
Ему кажется, будто свет в комнате потускнел и единственное освещение исходит от свечи, которая горит ярким пламенем.
– Как тебя зовут? – спрашивает он.
– Билкис, – отвечает она, поднимая голову. – Через «ки».
– Как?
– Не важно.
– Дай я тебя трахну, – задыхается он. – Я должен тебя трахнуть.
– Ладно, милый, – говорит она, – как скажешь. Но сделаешь при этом кое-что для меня?
– Эй, – вскидывается он, внезапно обидевшись, – это ведь я, знаешь ли, тебе плачу.
Единым плавным движением она перекидывает через него ногу, садится сверху, шепчет:
– Знаю, милый, я знаю, что ты мне платишь, и погляди-ка, это ведь мне следовало тебе заплатить, мне так повезло…
Он поджимает губы, пытаясь дать ей понять, что уловки шлюхи на него не действуют, что его просто так не возьмешь; она же уличная шлюха, в конце-то концов, а он почитай что продюсер, и ему ли не знать об обираловке в последнюю минуту. Но она не просит денег, а только говорит:
– Милый, когда будешь трахать меня, всаживать в меня свою большую твердую штуку, станешь ты мне поклоняться?
– Стану что делать?
Она раскачивается на нем взад-вперед: налившаяся головка пениса трется о влажные губы вульвы.
– Назовешь меня богиней? Станешь мне молиться? Станешь поклоняться мне телом?
Он улыбается. И это все, что ей надо? В конце концов, у каждого свой бзик.
– Конечно, – бормочет он.
Она просовывает руку себе меж ног, вводит его в себя.
– Поклоняйся мне, – говорит проститутка Билкис.
– Да, – выдыхает он, – я боготворю твои груди и волосы. Я боготворю твои ляжки, и твои глаза, и алые, как вишни, губы…
– Да, – проникновенно выводит она, двигаясь все энергичнее и сильнее.
– Я боготворю твои сосцы, из которых течет млеко жизни. Поцелуи твои словно мед, а прикосновение обжигает огнем, и я – боготворю его. – Слова его становятся все ритмичнее, изливаются в такт движениям тел. – Принеси мне желание утром, облегчение и благословение вечерней порой. Дай пройти в темных местах невредимым, дай прийти к тебе снова и спать подле тебя и снова любить тебя. Я люблю тебя всем, что внутри меня, и всем, что мыслях моих, всем, где я побывал, всеми снами и… – Он умолкает, с трудом ловя ртом воздух. – Что ты делаешь? Это потрясающе. Так потряс…