Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси
Шрифт:
Он сжал кулак, так, что натянулась перчатка, досчитал до трех, а потом со всей силы ударил в боковое стекло у водительского сиденья.
Руку он расшиб, а со стеклом не произошло ничего, ровным счетом ничего.
Можно, конечно, разбежаться и ударить в стекло ногой, уж этого оно точно не выдержит: да, если, конечно, он не поскользнется и не растянется на мокром льду. К тому же резких движений лучше вообще не делать: машина держится на льду на честном слове, и силу нужно прикладывать с головой, чтобы не отправиться под лед вместе с ней.
Он еще раз внимательно осмотрел
Потом отжал резиновую окантовку окна и вогнал антенну глубоко в дверцу, нащупывая механизм замка. Он долго прощупывал внутренности дверцы, шуровал антенной то дальше, то ближе, пока крючок наконец не зацепился: и тогда он потянул на себя.
И почувствовал, как крючок соскальзывает с опоры.
Он вздохнул. Начал нащупывать замок медленнее и аккуратнее, чем в первый раз. Каждый раз, перенося вес с ноги на ногу, он чувствовал, как лед под подошвами предательски потрескивает. Тихо-тихо… так…
Есть, зацепил. Он потянул антенну вверх, и запорный механизм передней дверцы отщелкнулся. Тень, не снимая перчатки, взялся за ручку, нажал на кнопку и дернул на себя. Дверь не открывалась.
Она просто застыла, сказал он сам себе. Примерзла. Только и всего.
Он потянул сильнее, скользя ногами, и дверь драндулета вдруг распахнулась сама собой, веером разбросав вокруг кусочки намерзшего льда.
Вонь внутри машины была еще сильнее, чем снаружи: запах гнилой и нездоровый. К горлу подкатила тошнота.
Он покопался под приборной панелью, нащупал черную рукоять, при помощи которой открывался багажник, и дернул что есть силы.
Сзади, со стороны багажника, донесся глухой металлический щелчок.
Тень вышел обратно на лед, то и дело поскальзываясь и разбрызгивая вокруг себя воду, и, придерживаясь рукой за машину, обошел ее кругом.
Она в багажнике, повторил он про себя.
Багажник открылся всего на дюйм. Он ухватился поудобнее и рванул крышку вверх, на полную.
Запах был, конечно, жуткий, но могло быть еще хуже: дно багажника было примерно на дюйм заполнено успевшим подтаять льдом. В багажнике лежала девочка. В алом тренировочном костюме, сильно перепачканном, волосы длинные, пепельно-серые, рот закрыт, так что скобок на зубах не видно, но Тень уже знал, что они на месте. Холод сохранил ее тело, как смог: с тем же успехом она могла лежать в морозильной камере.
Глаза у нее были широко раскрыты и, судя по всему, умирая, она плакала: замерзшие на щеках слезы до сих пор не растаяли.
— И ты была здесь все это время, — сказал Тень трупу Элисон МакГоверн. — И каждый, кто проезжал по этому мосту, не мог тебя не заметить. И каждый, кто ехал на машине по городу. И любители подледного лова ходили
А потом он понял, какую глупость только что сморозил.
Потому что кто-то об этом знал. Тот, кто положил ее в этот багажник.
Он перегнулся через край багажника, чтобы проверить, сможет ли вынуть ее оттуда. А перегнувшись, налег на заднюю часть машины всем своим весом. Скорее всего, именно это обстоятельство оказалось решающим.
В тот же самый момент лед под передними колесами машины просел — может быть, в ответ на его движение, а может быть, и сам по себе. Передняя часть машины ушла на несколько футов под лед, в черную озерную воду. Вода начала заливаться внутрь через открытую дверцу. Вода залила ему ноги выше щиколоток, хотя тот кусок льдины, на котором он стоял, по-прежнему казался более или менее надежным. Он лихорадочно огляделся, прикидывая, как теперь отсюда выбираться, — а потом думать было уже поздно, льдина треснула и резко накренилась, бросив его вперед, на машину и на мертвую девочку в багажнике; и машина ушла под лед багажником вперед, в ледяную воду озера, и утащила с собой его. Было ровно десять минут десятого, утром, двадцать третьего марта.
Перед тем как уйти под воду, он успел набрать полную грудь воздуха и закрыть глаза, но холод ударил его в грудь, будто с разбегу об стену, и вышиб из него воздух.
И он пошел вниз, в сумеречные ледяные глубины, увлекаемый автомобилем.
Он успел уйти довольно глубоко в холод и тьму, и вниз его тянула мигом намокшая одежда, туфли и перчатки, и куртка тут же облепила и сковала его, мигом став тяжелее и объемнее, чем можно было себе представить.
Тень все падал вниз. Он попытался оторваться от машины, но она по-прежнему увлекала его за собой, а потом он услышал звук удара — не ушами, а сразу всем телом, и левая его лодыжка выгнулась, ступня развернулась боком и оказалась зажата под тяжестью колеса. И тут его охватила паника.
Он открыл глаза.
Он знал, что тьма здесь стоит кромешная: умом он понимал, что здесь слишком темно, чтобы он мог видеть вообще хоть что-нибудь, но тем не менее видел — и видел все. Он видел бледное лицо Элисон МакГоверн, глядящее на него из открытого багажника. Он видел другие, стоявшие вокруг машины — драндулеты прошлых лет, обросшие ржавчиной силуэты, наполовину ушедшие в придонный ил. Интересно, а что они раньше вытаскивали на лед, подумал Тень. До того, как появились автомобили?
И в каждом, теперь он это знал наверняка, было по мертвому ребенку. Их тут были десятки… и каждый простоял на льду, на глазах у всего света, зиму напролет. И каждый нырнул в ледяные воды озера, как только зима закончилась.
Здесь они все и прятались: Лемми Хаутала и Джесси Ловат, Сэнди Ольсен и Джо Минг, Сара Линдквист, и прочие, прочие, прочие. Здесь, внизу, где всегда темно и холодно…
Он попытался вытянуть ногу, но она застряла намертво. Давление в легких между тем становилось невыносимым. И еще — резкая, жуткая боль в ушах. Он медленно выдохнул, и воздух пузырьками пошел от его лица вверх.