Американский доктор из России, или история успеха
Шрифт:
— Так, так. Это верно. Молодцы они.
Когда после торжественной части мы спустились с эстрады, Ирина меня упрекнула:
— Как некрасиво было с твоей стороны все время болтать!
— Я не болтал, а переводил Гавриилу.
— Как ты мог переводить с португальского?
— А вот так: он настаивал, чтобы я переводил, я и переводил…
Соломку я потом спросил:
— О чем они все говорили?
— Политические речи в связи с предвыборной кампанией — болтовня и демагогия, которую любят разводить в Бразилии.
Хорошо, Гавриила в этот момент не
На четвертый день я выкроил время, и Роберт повозил нас с Ириной по городу. В центре современная планировка с широченными бульварами, усаженными цветущими деревьями: в октябре в Южной Америке весна, в южном полушарии все перевернуто вверх ногами.
Несколько раз мы останавливались, чтобы пройтись и выпить кофе. Бразилия — страна кофе. И еще — кокосового молока. На каждом шагу тебе выберут кокосовый орех, отобьют ножом верхушку, и ты можешь наслаждаться его вкусным холодным соком. И вот, попивая кофе на одном из бульваров, я увидел, как под настоящими пальмами Бразилии шел настоящий бразильский почтальон! Все-таки довелось мне увидеть его, о ком я читал в раннем детстве в стихах Маршака. Не знаю только, звали ли этого почтальона Базилио…
На окраине теснились лачуги бедняков, но деревья там цвели еще пышнее, чем в центре. На всех углах звучала музыка, люди лениво пританцовывали самбу. Мы с Ириной дивились богатству и разнообразию природы и бедности жителей.
— Да, земля здесь богатая, рай земной, — сказал Роберт, — но жизнь совсем не райская. А все из-за лености самих бразильцев. Хотите бразильский анекдот? Когда Бог создал землю, он распределил всем народам по куску. Кому достались пустыни, кому горы, кому холодные края, кому землетрясения и наводнения, кому частая засуха. И только в Бразилии — ни землетрясений, ни потопов. Но этот кусок земли пока оставался незаселенным. Тогда люди пришли к Богу с жалобой, что он дал им плохие земли, а лучшую оставил пустой. На это Бог ответил: «Погодите, вы еще не знаете, каких я лентяев и бестолочей там поселю»…
Потом Роберт привез нас в небольшой пригородный поселок, сплошь из двухэтажных коттеджей:
— Здесь жили и еще до сих пор живут некоторые из нацистских преступников, бежавшие из Германии, когда их победили русские и американцы. Жил здесь и Эйхман, которого потом израильтяне выкрали, судили и казнили. И еще недавно жил печально знаменитый доктор Менге, тот, что проводил свои опыты над людьми в концлагерях, — Доктор Смерть, как его прозвали.
Красивое место, аккуратные дома, все чистенько — типичный немецкий поселок. Мы знали о том, что часть нацистских преступников сумела бежать в Южную Америку. Но видеть место, где доживали свой век враги рода человеческого, красивые рощи, где они гуляли, вспоминая свои изуверские «подвиги», — это вызывало жуткое чувство…
Илизаров должен был улетать на следующее утро, на день раньше окончания конгресса. Поздно вечером Роберт устроил прощальный обед, нам вручили подарки. Илизаров получил инкрустированные настольные часы с памятной надписью.
— А тебе чего дали? — спросил он меня.
— Памятную дощечку с гербом Бразилии.
— Покажи.
Он
— А мне почему такую не дали?
— Тебе же дали часы.
— Но я хочу такую дощечку. Можешь попросить для меня?
— Гавриил, может, это неудобно — просить?
— Ну, ты это как-нибудь… повежливее.
Чудачества старого ученого! Немного стесняясь, я обратился к Роберту:
— Боб, ты меня извини, но Илизаров хочет такую же дощечку.
— Но мы же дали ему часы.
— Ну да, а теперь он хочет еще и дощечку.
Роберт в это время держал в руках кипу каких-то бумаг. Мы подошли к Гавриилу, и Роберт ему сказал:
— Профессор, мы сделаем для вас дощечку. Владимир передаст ее вам потом. А пока я прошу вас подписать эти дипломы.
— Какие дипломы?
— Для участников конгресса. Пожалуйста, подпишите, чтобы завтра мы могли торжественно их вручить. Для всех это будет большая честь.
— Сколько дипломов? — покосился на толстую пачку Гавриил.
— Пятьсот.
— Пятьсот?! Когда же я успею их подписать?
Задача действительно была нелегкая, тем более что Илизаров улетал рано утром. Он заволновался:
— Не могу я за один вечер подписать пятьсот дипломов.
— Профессор, это наша просьба, сделайте, пожалуйста.
Видя, что назревает неудобная ситуация, я вступился:
— Гавриил, ничего, ты успеешь.
— Как это я успею?! Что ты говоришь?!
Я взял увесистую пачку из рук Роберта и сказал ему:
— Профессор подпишет.
Гавриил ворчал:
— Как ты можешь за меня решать? Это же невозможно!..
Когда мы с Ириной остались с ним одни в его номере, я сказал:
— Подпиши один диплом, а на остальных я скопирую твою подпись.
— А ты сумеешь?
— Ты же знаешь, что я художник, я сумею подделать твою подпись так, что сам не разберешь, какая чья.
В отеле мы с Ириной до трех часов ночи трудились, не покладая рук: я поставил перед собой диплом с оригинальной подписью, Ирина подсовывала мне один за другим остальные 499. Конечно, я старался, и мои подписи Илизарова выглядели, как настоящие.
Доктора были очень довольны, когда им вручили дипломы, но мне показалось, Роберт что-то заподозрил. Он сказал:
— Ты нам очень помог в проведении конгресса. Мы хорошо заплатили Илизарову, но у нас еще остались деньги. Вы не хотели бы съездить в Рио-де-Жанейро?
— Конечно, хотим, но как это сделать?
— Я найму для вас автомобиль с шофером и вы не полетите, а поедете в Рио. Это около четырехсот километров по самой красивой в Бразилии дороге, все время по берегу Атлантического океана, всего один день езды. Увидите настоящую природу Бразилии. Я дам вам в сопровождение женщину, говорящую по-английски. Она немка, из того самого поселка, но приехала сюда ребенком, так что не волнуйтесь, военной преступницей она не была. В Рио я закажу для вас отель и найму там для вас гида с машиной, который тоже немного говорит по-английски. Побудете там несколько дней и полетите домой. Согласны?